Что-то с этими полицейскими не так. Нет, меня не удивляет, что их почти столь же много, как деревьев вдоль улиц, - к этому я привык. Но они так стройны, так легко и элегантно одеты. Нет, все это вполне выносимо. Но они совершенно меня игнорируют. Никто из них не прилагает ни малейших усилий, чтобы поднять свой жезл и остановить меня. И это несмотря на то, что я как раз слишком быстро и очень нагло по правой стороне перегнал старые "Жигули". Но на этот раз мое сердце трепетало совершенно напрасно. Я уже чуть ли не возмущен таким пренебрежительным отношением к моей персоне.

Слалом на проезжей части

Но тут вдруг из-за густого облака выхлопных газов передо мной внезапно появляется машина-динозавр. Это не "Жигули" и не "Волга": тяжелая, круглая металлическая конструкция ползет на полуспущенных шинах, отчаянно сопротивляясь силе земного притяжения и влиянию времени, - и это сразу приводит меня в чувство. Пусть мне все кажется таким знакомым, например, то, что белые полосы на проезжей части имеют, скорее, ту же функцию, что и ворота на трассе для слалома, или то, что многочисленные выбоины на дороге не дают заснуть за рулем, как на скучных немецких автотрассах, - пусть многое кажется мне таким знакомым, все равно я не дома, в России, а на Кубе.

Занюханная ГДР вместо американской мечты

Автоветераны, символы Кубы на всех магистралях, хотя и смотрятся очень красиво; но как только их видишь не на фотографиях, а на улице, прямо перед своим носом, впечатление меняется коренным образом: ты уже не чувствуешь себя в славном американском прошлом - ты где-то в ГДР на занюханном шоссе местного значения среди "трабантов" с захлебывающимися карбюраторами.

Возможно, это месть со стороны измученных созданий: из-за американской торговой блокады на Кубе нельзя приобрести никаких запчастей для автоветеранов, под капотами многих из них громко пыхтят советские двигатели, предназначенные для "Жигулей" и "Волг" - пыхтят так, будто внутри одновременно работают граммофон и транзисторный приемник.

Общительный автомобиль

Однако свои заморочки есть и у более новых моделей. Когда я захожу в контору по прокату автомобилей, мужчина в окошке, которому гавайская рубаха настолько сильно врезается в живот, что удивительно, как с нее еще не отлетели все пуговицы, гордо протягивает мне ключ от автомобиля Hyundai - по сравнению с остальной техникой на улицах Кубы это все равно что в Германии "мерседес" класса S. Когда я с ключами в руках весело подбегаю к своей нежданной радости, я не верю своим глазам - на автомобиле нет ни одного участка кузова, которой бы лично не познакомился с другими участниками дорожного движения.

Вмятины как признак качества

Мужчина в гавайской рубахе никак не может понять, почему к этой разновидности кубинской общительности я подхожу с немецкой педантичностью. Честно признаться, моя просьба зафиксировать все повреждения была, пожалуй, несколько наивной и опрометчивой - чтобы перечислить их все, мне пришлось бы прождать, наверное, еще несколько часов. Вмятины не мешают, убеждал он меня, чуть ли не обидевшись на то, что я так подозрительно отнесся к великолепной машине: "Но она же ездит!"

Едва мною пройдены первые километры, как меня практически перестает удивлять, что кузов моего корейца выглядит таким помятым: кажется, самое главное в кубинском уличном движении - это никогда не оглядываться по сторонам и ни в каком случае не помнить о том, что на дороге могут быть и другие. Это, очевидно, более всего относится к пешеходам-пролетариям: те, кто передвигается на собственных ногах, похоже, испытывают удовольствие, проверяя привилегированный класс - водителей - на скорость реакции. С этой целью, стоит только автомобилю к ним приблизиться, они выскакивают на дорогу в самых невообразимых местах. То, что ночью отсутствует уличное освещение, делает игру еще более увлекательной.

Верблюд как душегубка

На каждом углу меня пытаются остановить кубинцы, чтобы я их подвез: бензин дорого стоит, а транспорт - товар дефицитный. Уже из одной любви к людям не всегда получается сказать "нет" - тем более что некоторые потенциальные спутницы улыбаются так мило, что в этой ситуации поддать газу и холодно проехать мимо может только настоящий изверг.

После двух дней за рулем в Гаване я чувствую себя обессилевшим и опустошенным, как один из тех кокосовых орехов, которые пустыми валяются по обеим сторонам улицы. Все же это было ошибкой, очень немецкой, пересесть на автобус: "верблюды", как из-за их формы называют автобусы в Гаване, воспринимаются средним европейцем, скорее, как смесь сауны и римских терм - включая гарантию физического контакта и беседы.

Конец глубокого сна

Я пересаживаюсь в такси. В "Жигулях", которым стукнул 21 год, ко мне приходит чувство умиления. Когда при переключении скорости четвертая передача издает звуки, напоминающие визг циркулярной пилы, это вдали от родины для моих ушей звучит как музыка Чайковского. Когда мы уезжаем из Гаваны, я окончательно чувствую себя как дома, в России, - вездесущие автоинспекторы, похоже, наконец-то очнулись от глубокого сна. И вот я уже вижу поднятый жезл: "Ваши документы!"

Иностранцы как священные коровы

Я жалуюсь своему водителю на дискриминацию. "На вашем арендованном автомобиле иностранный номер, - говорит он. - Иностранцы - это источник валюты, и для полицейских они - как священные коровы - неприкосновенны". Очевидно, эта привилегия распространяется на отдыхающих и тогда, когда они занимают пассажирское сиденье, во всяком случае, высоченный качок цвета кофе с молоком в парадной форме делает рукой грациозный жест: "Все нормально, счастливого пути". Зависть так и гложет меня: ведь и в России гаишники видят в иностранцах источник валюты - разумеется, для своего кармана; вместо священных коров мы для них, скорее, коровы дойные.

Нельзя ли российских блюстителей порядка отправить на Кубу к их бывшим товарищам для повышения квалификации?