Допотопные вагоны, мрачный обслуживающий персонал, несъедобная пища. Однако Транссибирский Экспресс остается одним из самых интересных железнодорожных приключений в мире...

Одним сентябрьским вечером, в 10.30, мы с приятелем являемся на центральный железнодорожный вокзал Пекина. Мы ставим рюкзаки на пол и застенчиво прислоняемся к колонне у входа.

Вокзал не очень хорошо освещен и его сложно рассмотреть детально. Красный мраморный пол, роскошная центральная лестница, огромные окна с витражами. Грязное докоммунистическое здание, дополненное золотыми звездами и политическими лозунгами, которые уже начали блекнуть. Мне кажется, что нас изучают, но никто, даже солдат-подросток в не по размеру большой куртке цвета хаки, не смотрит на нас.

Мы провели в Пекине неделю и собираемся совершить шестидневное путешествие в Москву по Транссибирской железной дороге. Это около 9500 км. Построенный русским империализмом и приспособленный к советским нуждам, это - самый протяженный пассажирский маршрут в мире. Им пользуются как правило торговцы черного рынка и иностранные туристы.

Объявлен наш поезд, мы выходим на платформу и забираемся по ступенькам в вагон российского поезда, единственного на всем вокзале. Внутри очень душно и пахнет, как в доме моей бабушки-англичанки ? дымом горящего угля, затхлостью непроверенных комнат. Мы протискиваемся по коридору, царапая рюкзаками пластиковые стены, и находим свое купе. Поезд дергается, мы роняем рюкзаки и падаем на длинные красные сиденья.

Потом мы обмениваем свои билеты на постельное белье у проводницы, русской женщины средних лет, появившейся в дверях купе. Она улыбается, но ничего не говорит. Мы отвечаем тем же. С помощью отдающих плесенью простыней мы превращаем сиденья в постели и пытаемся уснуть, в то время как поезд прыгает по неровным рельсам.

Участок Москва-Владивосток Транссибирской железнодорожной магистрали, открытый в начале века ? классический пример того, как нельзя строить железные дороги. Строительство характеризовалось безответственностью и торопливостью, легкие рельсы легко переламывались, земля не могла выдержать вес поезда. Однако магистраль выжила, и сейчас существует три Транссибирских маршрута. Все они проходят по одним и тем же рельсам в России, но разбегаются в разные стороны при входе в северный Китай.

Путешествие по самой старой магистрали, ведущей во Владивосток, можно продолжить, сев на паром в Японию. Второй маршрут, Трансмонгольский, ответвляется у сибирского озера Байкал и срезает путь через Народную Республику Монголия. Трансманчжурский маршрут сворачивает с российской магистрали чуть дальше и входит в северный Китай в обход Монголии. Трансманчжурская линия, по которой едем мы, заканчивается в Пекине.

В прежние времена по этой линии ходили пышно декорированные поезда с пушистыми коврами и обивкой из дуба. Эти вагоны выставлялись на Парижской выставке, чтобы привлечь состоятельных путешественников. Но сегодняшняя дорога скорее является напоминанием о позднесоветском функционализме. Наш поезд, ?Восток?, был построен в Восточной Германии в семидесятых. В нем 13 вагонов, в каждом из них 10 купе и самовар с горячей водой. Есть один вагон первого класса, им пользуются почти исключительно иностранные туристы. Длина купе ? 180 см, между длинными сиденьями с обивкой ? раскладной столик. Наш, правда, упрямо отказывается раскладываться. Над грязным окном ? радио, которое нельзя выключить. Оно шипело на нас большую часть путешествия. Кажется, что ничего не меняли с тех пор, как этот вагон был построен, разве что повесили новые золотые занавески.

В каждом вагоне два удачно спроектированных туалета, но они настолько грязны, нам не хочется их посещать. Горячей воды нет, смыв работает без энтузиазма ? возможно в знак протеста технику, который каждое утро избивает унитаз кувалдой.

В моем путеводителе указано, что проводницы должны мыть туалеты, но они испытывают к этим помещениям такое же чувство отвращения, как и мы. Большую часть времени они изучают коробки с дешевыми украшениями, которыми до потолка заставлены незанятые купе.

Для неработающих и не занимающихся коммерцией время ? туманное понятие на Транссибирской магистрали. Маршрут пересекает несколько часовых поясов. Я изо всех пытаюсь переставлять часы, но время на них всегда отличается от времени, которое показывают часы на железнодорожных станциях. Многие пассажиры приспосабливаются к более интуитивному способу существования. Они встают, когда хотят завтракать и ложатся, когда утомляются. Большую часть времени мы играем в карты, пьем теплое китайское пиво, пялимся на бесконечные лиственничные леса.

Мы едим, когда кажется, что пора есть. Вагон-ресторан мы отваживаемся посетить лишь однажды. Пол забросан объедками, скатерти серые. Официантка требует, чтобы мы взяли огромное меню, но в него вписано всего одно блюдо. Это ? рис, жирные куски мяса, водянистые грибы и чай, который в России непременно черный и с сахаром. Все стоит 5 долларов. Кроме нас никто не ужинает. Мы доедаем в молчании, официантка вытирает прилавок передником и внимательно за нами следит.

Мы взяли с собой кое-какие припасы: вермишель быстрого приготовления, овсяные хлопья и супы в пакетиках. Воду можно брать из самовара. Но большую часть припасов мы покупаем на станциях. Поезд останавливается два-три раза в день примерно на 20 минут. Лучшую еду предлагают похожие на гномов старые женщины, бабушки, которые подходят к каждому проезжающему мимо поезду. У них платки на головах, красные лица, ярко-голубые глаза, сильные руки со шрамами. Многие продают тушенку или вареные овощи. Они готовят блюда дома, а по дороге на станциях греют их на двигателях своих автомобилей. Некоторые ходят по платформе с сыром, сосисками, копченой рыбой и черным хлебом.

На станциях поезд оживает. В другое время мы практически не видим остальных пассажиров. Многие ? китайские торговцы, они выпрыгивают на платформу прежде, чем поезд успевает остановиться. На каждой станции предлагаются определенные товары, местные жители стоят группами, ожидая увидеть, что привез им рынок на колесах. Полосатые свитера из Омска, шубы из Иркутска, безвкусные часы и украшения из Екатеринбурга.

Когда мы приближаемся к озеру Байкал, самому глубокому в мире пресноводному озеру, которое местные жители называют Священным морем, в купе становится холоднее, деревьев вокруг становится меньше. Мы видим только ослепительную голубизну, потому что поезд идет по самому берегу. Когда я открываю окно, одна из проводниц высовывается в коридор, сердито кричит что-то и жестами показывает, что я должен его закрыть.

Мы едем по берегу весь день, и весь день боремся с проводницами за право открыть окна. Меня отчитывают за то, что я высовываю в окно фотоаппарат, но когда я направляют камеру на проводницу, она убегает в свое купе.

Озеро Байкал ? поворотная точка на Транссибирской магистрали. Небольшие деревни и глубокие леса сменяются городами и заводами, извергающими черный дым. Мы въезжаем в российский промышленный тыл. Солнце исчезает, сменяясь туманом и дождем. Часами мы плетемся по пустырям, тянущимся между задними стенами домов и железной дорогой. Пустыри забросаны ржавеющими остовами автомобилей, грудами разрушенного оборудования. Мы приближаемся к Москве.