Дневник убитой журналистки Анны Политковской не может быть издан на ее родине

Нет, после чтения этой книги не придется переписывать привычные аналитические материалы о России. "Русский дневник" Анны Политковской не является и не станет бестселлером в России до тех пор, пока эта страна, о которой она писала столь критично, останется такой, какой она ее видела и чувствовала.

В современной России ее "Русский дневник" выйти не может. Как и другие книги Политковской. Российским издательствам не хватает мужества и свободы, чтобы опубликовать эти тексты; существует цензура, даже если она так не называется, а просто является частью вертикали власти - ее раболепной частью: "Трепещи и повинуйся".

Об этом писала Анна Политковская. Объектом ее творчества был путинизм во всех его формах: раболепство бюрократов, равнодушие власти и (частично вынужденное) безразличие граждан.

Возьмем для примера 8 декабря 2003 года: это был день выборов в Государственную думу, парламент, и на телеэкране Владимир Путин предстал в радостном и торжественном настроении. Это поразило Политковскую, потому что обычно Путин выглядит "скорее бесстрастно". Однако его радостное возбуждение не имело ничего общего с выборами - дел в том, ночью ощенилась его лабрадорша Кони. Главная новость и для центральных телеканалов. Так функционирует низкопоклонство.

Так же, правда, функционирует и то, что в других странах называется бульварной прессой. Различие заключается в слове "вертикаль власти", понятии, охотно используемом Путиным для концентрации и централизации государственной власти в одних руках.

Отсюда стало понятно, что больше трогает Путина, щенки или выборы. И апогей. Теракт в Ессентуках унес жизни 45 молодых людей, тела первых из них уже предали земле, информация о похоронах прошла в теленовостях вечером того же 8 декабря. Как и выступление президента. Все ждали, писала Политковская, что он выразит соболезнование семьям погибших, попросит у родителей прощения за то, что государство - в который раз - не смогло защитить своих сыновей и дочерей. Страшное заблуждение - щенки для Путина продолжали оставаться главной темой.

Холодность системы

Эмоциональная запись на двух первых страницах; если бы существовало русское издание, она определенно заставила бы российского читателя вспомнить реакцию Путина на гибель атомной подводной лодки "Курск". Такие ассоциации, пожалуй, следовало бы пробудить. Политковскую всегда возмущали холодность, бесчувствие и бесчеловечность системы.

Но не меньше ее возмущало поведение видных деятелей демократической оппозиции. Политики из либеральных партий не извлекли никаких уроков из своего поражения на выборах, погрязли в соперничестве и интригах и уже никем не принимаются всерьез, пишет автор.

Политковская обозначила интересный след в связи с приключениями Ивана Рыбкина, кандидата в президенты. Он исчез при странных обстоятельствах, затем появился в Киеве, произведя впечатление, будто находится под действием психотропных препаратов, а потом отправился в Лондон. Раньше он намекал, что имеет обширное досье на Путина. В Лондоне Рыбкин встречался с Александром Литвиненко. С Литвиненко, бывшим секретным агентом и автором версии о том, что взрывы жилых домов, в которых погибли сотни людей, были организованы спецслужбами, что дало повод для развязывания второй (путинской) чеченской войны.

Однако основной темой, которой занималась Политковская, были не интриги и предполагаемые теории заговора. Гораздо в большей степени ее занимали война в Чечне, ширящийся террор, крушение надежды на решение проблемы путем переговоров после убийства чеченского президента и главы сопротивления Аслана Масхадова, а также непродуманные ответные действия государственной власти. Она доказывала, что государственный аппарат бросал на произвол судьбы раненых солдат, обедневших и морально травмированных войной, а также родственников погибших. Она увидела, что война отравила общество, что возросла ксенофобия и следствием этого стал рост насилия. В стране сформировался не российский среднего класс, а класс родителей, чьи дети погибли в терактах, писала она.

Если основываться на классическом принципе, гласящем, что противоположная сторона должна быть выслушана, то тогда эту книгу нужно прочесть обязательно. Препятствование ее публикации в России может базироваться исключительно на праве сильного государства, для которого демократия практически ничего не значит и которое боится информированности своих граждан. То есть на праве вертикали власти. И поскольку в книге рассказывается о глубоких изъянах российского общества, то невозможность ее издать в стране, где жила и где 7 октября 2006 была убита ее автор, лишь подтверждает, что наблюдения Политковской задели больное место. Путин цинично назвал ее невлиятельной журналисткой. Тем самым он дал понять, что для него имеет значение - власть, возвышающаяся над критикой.

Расследование необходимо

Три статьи Политковской использовал Норберт Шрайбер в своей "Хронике объявленного убийства". Вместе с текстами Харальда Лоха, Наталии Люблиной, Маргареты Моммзен, Фрица Плайтгена, Руперта Нойдека и, прежде всего, Ирины Шербаковой это весьма ценное дополнение. Нет, это не детектив, как можно подумать, если судить по названию, - с учетом достижений, которые московская милиция пока что могла позволить себе в расследовании, детективная история до сих пор остается на уровне умозрительных рассуждений. Однако расследование необходимо. Расследование преступления; расследования преступлений, чтобы не дать делу Политковской закончиться вместе с ее смертью.