Каспаров, экс-чемпион мира по шахматам, открыто бросает вызов президенту Путину. Во время саммита ЕС-Россия знаменитый оппозиционер хотел принять участие в демонстрации в Самаре, но режим Путина воспрепятствовал его приезду. Разногласия между ЕС и Россией он считает поворотными в отношениях между Западом и Востоком, сказал он в интервью WELT ONLINE

По мнению американского журнала Time Гарри Каспаров входит в сотню самых влиятельных людей мира. Он считается лучшим шахматистом всех времен. Оставив шахматы, Каспаров вырос до ключевой фигуры российской оппозиции и тем самым - до противника номер один президента Путина. Каспаров видит себя "модератором" образованного прошлым летом внепарламентского оппозиционного движения "Другая Россия". Своей задачей он считает объединение всех людей, несогласных с курсом Кремля, говорит он.

- Господин Каспаров, в связи с саммитом ЕС-Россия вы собирались принять участие в демонстрации в Самаре против политики президента Владимира Путина. Но добрались вы только до московского аэропорта.

- Меня не пустили в самолет. Они забрали наши паспорта и авиабилеты, нас продержали пять часов, даже не объяснив, на каком основании. Лишь под конец нам сказали, что нужно проверить, не являются ли наши билеты поддельными.

- Что это были за люди?

- Это была грандиозная спецоперация. И участвовали в ней не милиционеры, а, как принято у нас говорить, "люди в штатском", то есть сотрудники ФСБ, действовавшие по приказу сверху.

- В Самаре президент Путин подчеркнул, что "демократии чистой воды" нет нигде в мире, даже в Германии. Какова, на ваш взгляд, степень чистоты российской политической системы?

- Мы, конечно, можем обсуждать, какова демократия в Германии, Франции и США. Но что касается России, то тут не нужно говорить о демократии, ибо ее просто не существует. Россия - это типичное полицейское государство. Все разговоры Путина о демократии - это скорее дымовая завеса.

- Ангела Меркель удивительно резко раскритиковала Путина. Как вы оцениваете ее выступление в Самаре?

- Европейские лидеры впервые сделали весьма серьезные заявления в отношении Путина. Тем самым Меркель поставила Путина в щекотливое положение. Ведь он не привык к такой явной критике. Меркель поступила совершенно правильно, обратившись к положению с правами человека в России. А заявление президента Еврокомиссии Жозе Мануэля Баррозу о том, что позиция Евросоюза, если у его членов имеются конфликты с Россией, едина, является важным сигналом солидарности.

- Не возвестила ли Самара о наступлении новой эпохи в отношениях между Западом и Востоком?

- Самара стала поворотным пунктом. Место, где звучит критика, имеет огромное значение. Если говорить о недостатке демократии России в Прибалтике, как это сделал американский вице-президент Дик Чейни, то естественно, что у россиян это вызывает негативную реакцию. Но Меркель высказала свое мнение в России. Самара - это сердце России. Здесь Меркель дала очень жесткую и четкую оценку политики Путина. Это стало прорывом. Слова "Я - берлинец" (знаменитая фраза Джона Кеннеди, сказанная им 26 июня 1963 года в Западном Берлине. - Прим. ред.) надо произносить именно в Берлине, а не в Амстердаме.

- Время приятных слов, какие еще недавно любил произносить канцлер Герхард Шредер, миновало?

- Важный момент заключается в том, что сейчас приходит новый французский президент Саркози, что уходит Тони Блэр, что больше нет Берлускони. Атмосфера меняется. Никто в отношении Путина больше не питает никаких иллюзий.

- Путин сказал, что оппозиция состоит из политически маргинальных группировок. "Они мне ничем не мешают".

- Если посмотреть на ресурсы, которые власть применяет против нас, то нас трудно назвать маленькой, ничего не значащей группировкой. С тех пор как Путин пришел к власти, он не уделил оппозиционным силам, например Коммунистической партии, "Яблоку" или "Родине", и сотой доли внимания, которое он уделяет нам. Наше движение "Другая Россия" де-факто оказалось основным противником Кремля.

- Следует ли Путину вас бояться?

- Путин боится любого противника, который не выращен в пробирке в его кремлевской лаборатории. Для людей, населяющих Кремль, наше движение - это инородное тело, потому что оно не значилось в их творческих планах и потому что оно питается энергией улицы. Они боятся этого движения, потому что не понимают его.

- Насколько Кремль еще вменяем? Ведь он мог позволить вам провести демонстрацию, а потом ссылаться на нее как на доказательство того, что со свободой собраний в России вовсе не так уж и плохо.

- О рационализме здесь говорить не приходится. В Кремле с приближением президентских выборов, назначенных на март 2008 года, возрастает нервозность. Это очевидно: они не могут договориться о преемнике. Борьба внутри власти нарастает. На этом фоне оппозиционные силы вызывают у Кремля суеверный ужас.

- Каким будет ваш следующий ход?

- Ходы наперед можно рассчитывать только в том случае, если существуют четкие правила игры. Наша игра скорее напоминает рулетку. Мы можем только гадать. Летом мы собираемся организовать следующие марши протеста, в Воронеже, Санкт-Петербурге и Москве. Мы должны дать людям возможность принять участие в подобных акциях и тем самым заставить Кремль наконец-то признать другие правила игры. Поведение Кремля даже у политически нейтральных граждан уже вызывает ужас. Действия силовиков даже им уже кажутся неприемлемыми.

- Чего еще вы хотите добиться в политике?

- У меня нет никаких личных амбиций. Я вижу свою задачу в том, чтобы оставаться координатором "Другой России", чтобы наша коалиция получила настоящий шанс на победу на президентских выборах.

- Насколько вам важно иметь единого кандидата от оппозиции? Вы ввели в игру бывшего главу Центрального банка Виктора Геращенко.

- Я полагаю, мы договоримся о едином кандидате. Если посмотреть, что свои кандидатуры уже готовы выставить Геращенко, бывший глава Центробанка, и Михаил Касьянов, бывший премьер-министр, то это свидетельство тому, что мы никакие не маргиналы. Мы - сильный оппозиционный букет.

- Недавно вас вызывали в центральный офис ФСБ на Лубянке. Кремль хочет вас запугать?

- Что касается российской юстиции, то смысла предаваться иллюзиям нет. Она функционирует по сталинской формуле: если кто задержан, то он должен быть признан виновным. Если кто вмешивается в политику, то он виновен априори. Нам это известно.

- Не опасаетесь ли вы за свою безопасность?

- У меня есть личная охрана. При непосредственном нападении меня защитят. У меня есть адвокаты. Но я прекрасно понимаю, что в случае по-настоящему жесткой атаки мне ничто не поможет. Однако у других активистов нашего движения нет даже такой защиты.