Стоит ли осуждать Валерия Гергиева за концерт в Южной Осетии?

Музыка пробуждает наиболее понятные чувства. С ее помощью в прошлом поднимали на битву, праздновали победы, венчали на царство, провожали в могилу. Многие великие музыкальные произведения родились под влиянием исторических потрясений: на Бетховена глубоко подействовали победы Наполеона, Шостакович воспел мужество и стойкость своих соотечественников, умиравших от голода в блокадном Ленинграде. Если брать не столь давнее прошлое, то музыку использовали в глобальных событиях и кампаниях, приводивших к масштабным результатам. Концерт Live Aid помог и помогает миллионам людей узнать о голодающих жителях Эфиопии лучше, чем любая речь. Ростропович сделал свою виолончель маяком свободы, выступив около Берлинской стены. А кто может забыть тот эмоциональный подъем, который вызвал Бернстайн, когда дирижировал "Одой к радости" Бетховена во время падения стены?

Как бы то ни было, концерт, данный вчера в Южной Осетии Валерием Гергиевым, главным приглашенным дирижером Лондонского симфонического оркестра, неизбежно спровоцирует критику - станут говорить, что блестящий дирижер мирового класса принизил свой талант. Поставив его на службу пропагандистскому торжеству российской армии, он перешел черту, которая должна отделять искусство от политики, а красоту от жестокости. Он сделал свою музыку инструментом российской внешней политики, когда согласился дирижировать во имя завоевания.

Не следует, однако, сомневаться в искренности чувств Гергиева. Он сам осетин по происхождению. Его жена и дети до сих пор живут в этом регионе. Кроме того, он близкий друг Владимира Путина и может разделять политические взгляды российского премьер-министра. Он не сделал лейтмотивом своей музыки российский национализм. Он, как и любой артист, имеет право на собственные взгляды и имеет право выразить их, когда считает нужным.

Гергиев продолжает давнюю традицию музыкантов, которые защищали то, во что верили. Зачастую это вызывало неоднозначную реакцию и наносило ущерб самим музыкантам. Когда Иегуди Менухин исполнял концерты для жертв концлагеря Бельзен, этот шаг повсюду встретили аплодисментами. Но многие, особенно сами евреи, подвергли Менухина критике, когда он протянул руку примирения немецкому дирижеру Вильгельму Фуртванглеру, который продолжал во время войны выступать для нацистов. Даниэль Баренбойм также вызвал гнев некоторых израильтян, когда выступил с концертами в Рамаллахе и вместе с палестинцем Эдвардом Саидом, критиком Израиля, создал оркестр из палестинцев и израильтян.

Невозможно полностью разделить артиста, а значит и его искусство, и его/ее взгляды. Вопрос в том, справедливо ли дело, за которое выступает человек. Но это всегда вопрос отношения. Когда сэр Саймон Рэттл вместе с Берлинским филармоническим оркестром отправился в Кабул и сыграл для тех, кто сражался с "Талибаном", на Западе мало кто возмущался. Совсем по-иному обстояло дело в мусульманском мире. В случае с Гергиевым дирижер использовал свои таланты во имя того, что газеты назвали неоправданным актом войны, империалистическими устремлениями, приведшими к военной интервенции. Гергиев сделал так, что его музыкальные способности стали ассоциироваться с военным давлением со стороны России.

Но, несмотря на критику российских действий (наша газета также присоединилась к этой критике), которым Гергиев выразил поддержку, важно понимать, что в западном обществе этот дирижер по-прежнему имеет право свободно выступать и после нынешнего спорного визита. В путинской России, как и в Советском Союзе, неповиновение наказывается бойкотом. У нас подобного быть не должно.