"Сегодня не сохранился ни один структурный признак эпохи конфликта Востока и Запада, - пишет журналист швейцарского издания Neue Zürcher Zeitung Виктор Мауэр. - Будь он мультиполярным, безполярным или все же однополярным - биполярным мир не является уже давно; Россия, в отличие от Советского Союза, не годится на роль противника США в мировой политике; об идеологическом антагонизме речи быть не может; глобально российско-американского соперничества также больше нет".

То, что к наследию ушедших империй относятся и конфликты вокруг нового политического порядка, немецкий историк Мартин Ауст показывает в своей книге "Тени империи. Россия после 1991 года" на многочисленных примерах, в частности, "на примере установившейся в Российской Федерации при президенте Путине вертикали власти, подчинившей все регионы московскому центру; на примере конфликтных регионов, таких как Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Донбасс и Крым; и, наконец, на примере мировой политики", передает издание.

Прощание с советской империей, пишет Мауэр, проходило сравнительно мирно. "Это особенно касалось эры Горбачева, но в целом также и эры Ельцина. Парижская хартия провозгласила общеевропейский миропорядок, основывающийся на демократии, правах человека и либеральной рыночной экономике. За гонкой вооружений, продолжавшейся несколько десятилетий, вместе с договорами РСМД и ДОВСЕ, СНВ-I, СНВ-II и запретом химического оружия последовала "гонка разоружения". (...) А вместе с институциональной привязкой России к НАТО, принятия ее в G-7 и в ВТО, политика системного вступления в структуры Запада, казалось, удавалась. Однако, как констатирует Ауст, при президенте Путине Россия с 2007 года (...) все больше переходит к политике системного изменения, наиболее явно отразившейся в насильственном присоединении Крыма в марте 2014 года".

"Но как ситуация может развиваться дальше? И почему спираль эскалации продолжает вращаться? Верно то, что при Владимире Путине еще сильнее, чем при Борисе Ельцине, переплетаются постимпериальные и неоимпериальные фазы. (...) Однако при всей хитрости, грубости и агрессивности совершенно очевидным существенным фактором в отношениях с Западом является и неуверенность. Если оценивать реалистически, глубоко укоренившийся в ходе истории страх оказаться в окружении абсолютно необоснован, тем более что западная граница России, безусловно, является наиболее надежной. Однако, как пишет политолог Хорст Тельчик в книге "Русская рулетка. От холодной войны к холодному миру", "в политике восприятие возможной опасности зачастую более весомо, чем реальность".

Большую роль, продолжает Мауэр, играет и расширение НАТО на восток с 1999 года. В том, что Западом воспринималось как мера по стабилизации Центрально- и Юго-Восточной Европы, Москва видит осознанное нарушение американских обещаний не подрывать законные интересы безопасности СССР. "В этой связи военные маневры Москвы в отношении Грузии и Украины служат циничным инструментом предотвращения дальнейшего разрастания западных институтов безопасности", - указывает журналист.

"При Путине отношения между Россией и Западом принципиально не улучшатся, - полагает Мауэр. - Но, как считает Ауст, даже после 2024 года наследие империи будет бросать свою длинную тень и занимать последующие поколения". Возвращение к Парижской хартии пока представляется нереалистичным, в связи с чем остается обращаться к формуле, изложенной более пятидесяти лет назад в докладе Армеля: безопасность и ослабление напряженности. "Об этом напоминает и Хорс Тельчик. И тем самым о политике, которая требует прежде всего одного: терпения", - пишет Neue Zürcher Zeitung.