Чудовищное самомнение Сапармурата Ниязова сдерживало весь регион

Смерть президента Туркмении Сапармурата Ниязова приносит в центрально-азиатскую страну, богатую природными ресурсами, неповторимое смешанное чувство неуверенности и выпавшего шанса - на остальной территории бывшего СССР подобное испытали 15 лет назад. Больше, чем любой другой постсоветский лидер, человек, величавший себя Туркменбаши - "отец всех туркмен", - сопротивлялся любым переменам, кроме тех, которые обогащали и наделяли новой властью его самого.

Он закрыл свою страну почти так же основательно, как Ким Чен Ир КНДР, и ухватился за распад СССР, чтобы превратить свою получившую независимость республику в пустыне в лабораторию одного из самых непомерных и обращенных внутрь культов личности послевоенной эпохи. Его сердечный приступ со смертельным исходом в среду вечером создает беспрецедентный вакуум в регионе, где стабильность и свобода никогда не сосуществовали. Между тем страна играет ключевую роль в мировых энергетических поставках.

Но при безрадостной ситуации с правами человека и хроническом расточительстве в отношении невосстановимых ресурсов, правление Ниязова можно счесть комичным. Он придумал собственную марку лосьона после бритья, запретил балет как непатриотичный вид искусства и переименовал январь в честь себя. Он также подавлял любой шепот инакомыслия и сохранил полный контроль над вторыми по величине газовыми резервами на территории бывшего СССР. У его преемника будет редкая возможность открыть страну для внешнего мира и безмерно обогатить ее.

До настоящего момента Туркмения экспортирует газ преимущественно по российским трубопроводам. Такое устройство было следствием высокой стоимости строительства новых трасс и привычной покорности Ниязова, бывшего первого секретаря региональной компартии, Москве. На этой почве выросла хроническая взаимозависимость: Туркмения зависит от России в экспортных доходах и инженерных технологиях, а Россия зависит от туркменского газа, который она реэкспортирует в Западную Европу и на Украину, из-за давнего недостаточного инвестирования в свои газовые месторождения. Недавно Ниязов использовал эту зависимость, чтобы потребовать - и получить - повышения на 50% цены, которую Россия платит за туркменский газ. Задача того, кто придет ему на смену, - продавать больше газа куда-то еще.

Недостатка в потенциальных покупателях нет. Вредный для репутации Москвы конфликт с Украиной из-за газовых поставок прошлой зимой дал толчок новым попыткам западных правительств обойти Россию по южному энергетическому коридору, чтобы привести нефть и газ из Центральной Азии на мировые рынки. Пока планы транскаспийской газовой трассы, связанной с имеющимися трубопроводами на Кавказе и в Турции, наталкиваются на нежелание Казахстана обидеть своего огромного северного соседа. Но у Туркмении нет границы с Россией. Она меньше, чем другие бывшие советские сателлиты, уязвима перед российским энергетическим шантажом и больше выигрывает от новых партнерств.

Уже идут переговоры о возможном строительстве трубопроводов в Западный Китай и Индию. При Ниязове эти переговоры носили оттенок нереальности и служили, прежде всего, для укрепления его позиции в ценовых спорах с Москвой. Даже теперь мечты об Афганистане как об "энергетическом мосте" в Южную Азию именно таковы. Но кончина Туркменбаши приносит надежду на постепенное открытие границ, которые он так жестко контролировал, а там и на возможность реальных перемен в регионе. Не надо ни чрезмерно скорбеть о нем, ни ждать чудес.