"Когда президент Трамп впервые встретился с Ангелой Меркель в марте, канцлер Германии думала о России. Обвинения касательно вмешательства России в американские президентские выборы в пользу Трампа кружили по Вашингтону - и Трамп не сделал ничего, чтобы устранить беспокойство российских соседей касательно того, что он планирует быть еще более открытым с Владимиром Путиным, кремлевским авторитарным лидером, которым он так открыто восхищался", - пишет главный международный обозреватель американского издания Politico Сьюзен Б. Глассер.

"Поэтому Меркель пришла, подготовившись, - рассказывает автор. - Так как ее проинформировали о краткой продолжительности концентрации внимания Трампа и его предпочтении визуальных подспорий длинным текстам, она принесла раздаточный материал на встречу в Овальном кабинете: карту СССР от 1982 года, на которую было наложено изображение со всеми странами в пределах тех границ, где путинская Россия сегодня активна". "Азербайджан, Армения, Грузия, Молдавия, Белоруссия и Украина - он либо пытается вернуть эти страны в свою сферу влияния, либо, если это ему не удается, он, по крайней мере, обеспечивает, чтобы эти страны были совершенно непривлекательны для Запада", - рассказал журналистке чиновник, осведомленный о немецкой презентации.

"Немецкая теория, которую все больше разделяют самые серьезные западные аналитики, состояла в том, что Путин хочет "вернуться в старые добрые дни", как выразился этот чиновник, - передает обозреватель. - В течение своих первых лет у власти Путин сосредоточился на восстановлении российского государства в пределах его границ. Но в последние годы бывший агент КГБ, который теперь стал российским лидером, находящимся дольше всего у власти со времен Сталина, решил вновь посетить мир вне этих границ, стремясь везде, где возможно, утвердить позицию России в качестве неоспоримого "тяжеловеса" для своих соседей".

"Как заявили немцы скептически настроенному американскому президенту в тот мартовский день в Белом доме, - пишет Глассер, - Путин "вновь ведет холодную войну", хотя мы на Западе этого не делаем".

"За примерно два десятилетия, что я внимательно слежу за Россией, я никогда не слышала, чтобы столь многие американские чиновники в правительстве и вне его прибегали к языку холодной войны, - отмечает обозреватель. - В эти дни, как только при профессиональных наблюдателях за Россией в Америке поднимается тема Путина, неизбежно следует слово "война". Но правы ли они? Действительно ли нынешняя эскалация, в то время как у нас на редкость неподходящий президент, является новой холодной войной?"

"Дискуссия вокруг новой холодной войны, как и использование самого термина, приходила и уходила несколько раз, - говорится далее. - Но даже те, кто продвигает эту идею, обычно придерживались того взгляда, что сегодняшняя холодная война менее смертоносна, чем оригинальная версия: она может быть опасна, но она никогда не сможет привести к реальной войне". По мнению автора, этот взгляд сочетает тревогу с утешением. "Должна признаться, что в эти дни мне это кажется состоянием отрицания, - пишет Глассер. - Я все больше размышляю над логикой мнения, согласно которому, раз война немыслима, она не может случиться. Современная история изобилует немыслимыми вещами, которые произошли".

"Другие, - продолжает журналистка, - утверждают, что новая холодная война не похожа на оригинальную версию холодной войны, потому что у нее нет идеологического компонента". Согласно этому взгляду, "у Путина нет никаких идеологических целей, кроме возвышения российского государства, которым правит он и его клан; он не ищет последователей на Западе и поэтому не вызвал великой борьбы между двумя системами".

"Однако есть и другая школа мысли, согласно которой сегодняшняя холодная война может быть даже хуже оригинальной версии, - сообщает обозреватель. - И не потому, что она может закончиться ядерным уничтожением, но потому, что мир, в котором мы сейчас живем, более опасно взаимосвязан, что увеличивает риски кризиса между двумя державами и множит возможные области конфронтации".

"Вне зависимости от того, чем кончится эта конфронтация, все меньше сомнений в том, что Путин и его кремлевские советники видят в сегодняшнем многополярном поле для игры превосходную возможность, чтобы состязаться с американской супердержавой, бросить ей вызов, презирать ее и даже унизить, - считает журналистка. - Через поколение после того, что они ощущали как собственное унизительное поражение в холодной войне, путинцы получили политические и геополитические возможности, чтобы выместить свой гнев и негодование".

"На этот раз целью России, как кажется, является не господство, а хаос, - добавляет автор. - Цель - не уничтожить нас, но ослабить и запутать. И все же, мне кажется, историческая аналогия, наиболее созвучная с Путиным, это не биполярный мир холодной войны, а империалистическое состязание великих держав в XIX веке".

По словам Глассер, события 1989 года, когда рухнула Берлинская стена и советский блок развалился, возвестили период великого оптимизма. "Сегодня, в эпоху Трампа, мы живем в душераздирающе иное время, - отмечает обозреватель. - Теперь мы беседуем о конфликте и конфронтации - о закрытости, а не об открытости. Краткосрочный российский эксперимент со свободой закончился, шествие демократии было обращено вспять, а этой осенью Путин даже обошел длительное пребывание Леонида Брежнева в должности в Кремле в период холодной войны. Началась новая эра российского шовинизма и агрессии. В то время как конца правления Путина не предвидится и очередные фальшивые президентские выборы должны состояться в марте, у него будут все шансы на то, что продолжить свою кампанию по восстановлению империи и возвращению России статуса великой державы, каковой, по его мнению, является ее неотъемлемым правом".

Как Америке следует отвечать? - задается вопросом журналистка. "Для начала ей нужно должным образом определить угрозу и точно описать геополитическую реальность. Слабость Трампа к авторитарным лидерам в общем и к Путину в частности не прояснит и не стабилизирует наш курс", - отмечает автор. Самым лучшим сценарием, по мнению Глассер, может быть возвращение к политике сдерживания, которую практиковало предыдущее поколение.

"Интеграция России с Западом была краеугольным камнем американской политики с 1991 года. Это не удалось. Нового плана нет. Вместо этого есть конфликт - который везде и нигде, и никто не может сказать, что мы вообще ведем эту битву. Когда я думаю о миллионах погибших в сталинских чистках и о тех, кого позднее пристрелили при попытке побега за Берлинскую стену, кажется неправильным называть эту новую конфронтацию тем же названием, что и старую. Но дело не в ее названии. Дело - в ее реальности", - заключает автор.