Тегеран хочет основать нефтяную биржу, где сделки будут осуществляться в европейской валюте - чтобы потопить доллар и экономику США.

Смертельное оружие, которое готовят аятоллы в Тегеране, вовсе не атомная бомба. Для этого оружия не требуется обогащенного урана, нелегально приобретенных центрифуг, подземных предприятий. Его разрушительный потенциал намного превосходит последствия ядерного взрыва. Оно находится на довольно продвинутом этапе реализации. Оно называется ИНБ (Иранская нефтяная биржа): система купли-продажи нефти в евро, которая может начать действовать уже в марте, что приведет к серьезным последствиям для экономики США и многонациональных американских нефтяных компаний.

Мохаммед Джавад Асемипур, руководитель проекта, включенного в пятилетний план развития на 2000-2005 годы и находящегося на оперативном этапе с июня 2004 года, утверждает, что ИНБ должна превратить Исламскую Республику Иран (ИРИ) в основной центр сделок по углеводородному сырью в регионе. С географической точки зрения Иран занимает завидное стратегическое положение: в непосредственной близости от страны находятся важные импортеры нефти и газа, такие, как Китай, Индия и Европа. Иран располагает 130 миллиардами разведанных запасов сырья, или 10% всех мировых запасов. На территории ИРИ находятся крупные месторождения природного газа: 36 тысяч миллиардов кубических метров.

Скважины, перерабатывающие предприятия, нефтепроводы, шельфовые платформы, хранилища и терминалы являются составной частью иранского пейзажа, от Каспийского моря до берегов Индийского океана. Нефтяной и газовый сектор обеспечивают 22,1% ВНП, 80% импорта и почти 90% доходов. Неиссякаемый поток энергетического сырья позволил режиму сохранять рост национальной экономики в пределах 6%, улучшить сальдо торгового баланса, сократить внешний долг, накопить валютные запасы и облегчить жизнь населения, датируя такой необходимый продукт, как бензин, который продается в стране по бросовым ценам.

Конверсия нефтедолларов в евродоллары не лишена логики. Более трети экспорта нефти предназначено для Европы. 45% всего товарообмена происходит со странами еврозоны. Но политические и экономические последствия этого шага можно сравнить с объявлением экономической войны Вашингтону. Сегодня нефть котируется в долларах на Международной нефтяной бирже (International petroleum exchange) в Лондоне и на Нью-Йоркской товарной бирже (New York mercantile exchange), контролируемых крупными западными компаниями. Страны-потребители не имеют альтернатив, и центральные банки, чтобы удовлетворять потребности в энергетическом сырье, должны накапливать резервы в американской валюте, способствуя укреплению экономики сверхдержавы.

Открытие конкурентоспособной биржи с расчетами в европейской валюте станет открытым вызовом гегемонии доллара. У инвесторов появится выбор: покупать баррель нефти за 60 долларов на Лондонской или Нью-Йоркской бирже или за 45-50 евро на Тегеранской бирже. Этот вариант положительно воспринимается латиноамериканскими производителями, такими как Уго Чавес, и некоторыми нефтяными компаниями Персидского залива, России и Китая.

С 2003 года в Москве и Пекине начали создавать валютные резервы в евро и долларах. Ревальвация юаня в июле прошлого года сопровождалась решением создавать резервы в евро и в юанях. По меньшей мере, на протяжении трех лет Тегеран заявляет о желании получать за большую часть нефти, экспортируемой в Азию и Европу, евро.

Между тем реформаторы, больше всего стремящиеся к диалогу с Великим Сатаной, утратили большинство в меджлисе, иранском парламенте. В июне, с избранием президентом страны Махмуда Ахмадинежада, дипломатические отношения с Западом быстро охладились. Антиизраильские высказывания бывшего мэра Тегерана вызвали осуждение всего мирового сообщества и привели к отмене визита генерального секретаря ООН Кофи Аннана, а прекращение переговоров с МАГАТЭ в Вене лишь усилило изоляцию страны.

Угроза санкций, которые может наложить на Иран Совет Безопасности ООН, в связи с обвинениями Тегерана в продолжении секретной программы ядерного перевооружения, подтолкнуло ИРИ к поиску альянсов на Востоке: с Индией, которая будет покупать иранский газ в течение ближайших 30 лет, с Пекином, который импортирует 13% нефти и газа из ИРИ и примет участие в разработке нефтяного месторождения в Ядаваране, на границе с Ираком.

ИНБ задумана как инструмент разрушения изоляции. Но она рискует стать началом цепной реакции с непредсказуемыми последствиями. Даже если маловероятно то, что крупнейшие брокеры рискнут высадиться в стране, которую президент страны - крупнейшего импортера нефти включил в "ось зла", параллельный рынок может на длительное время привлечь к себе внимание, особенно если будет продолжаться тенденция девальвации доллара.

Нынешняя система, действующая с 70-х годов, позволяет Соединенным Штатам контролировать мировой рынок нефти и финансировать огромный федеральный дефицит, отягощенный ростом военных расходов и астрономическими бюджетами войн в Афганистане и Ираке (операция "Иракская свобода" обошлась в 250 млрд долларов).

Администрация Вашингтона не может оставаться безразличной к нефтяному шантажу со стороны аятолл: это вызов может ослабить валюту промышленно развитых стран, замедлить экономический рост на Западе и нанести ущерб превосходству США в жизненно важном энергетическом секторе.

По мнению некоторых специалистов, перспективы резкого упадка монополии доллара, а также атомные программы Тегерана могут подтолкнуть неоконсерваторов в Белом доме и Пентагоне к военной интервенции в Иран под предлогом нанесения превентивного удара по ядерным объектам. Этот сценарий не отличается новизной.

В сентябре 2000 года Саддам Хусейн объявил, что Ирак больше не намерен принимать доллары в обмен на нефть, продаваемую в рамках программы "Нефть в обмен на продовольствие", и приказал конвертировать в евро 10 миллиардов долларов, размещенных на счету, которым распоряжается ООН. "Именно этот выбор решил судьбу раиса, - говорит Уильям Кларк, эксперт по безопасности и автор труда по петроэкономике ("Война нефтедоллара: нефть, Ирак и будущее доллара"). - Это был политический шаг, приносящий доход в связи с неуклонным падением курса доллара. И это стало последним аргументом при принятии решения о захвате Ирака". Когда американские морские пехотинцы вошли в Багдад, иракская нефть вновь стала котироваться в долларах.