Крнайца не фигурирует в списках предвыборных маршрутов. В разгар избирательной кампании по выборам в законодательные органы 21 января ни один кандидат не завернул в этот лагерь, где все еще находится более 400 беженцев. Здесь живут сербы из Боснии и Герцеговины или Хорватии, приехавшие в середине 1990-х, несколькими годами позже к ним присоединились перемещенные лица из Косово. От бывших рабочих бараков веет отчаянием. Это свидетельства нечистой совести государства, приютившего здесь сотни тысяч судеб, поломанных Слободаном Милошевичем за годы войны (1991-1999).

Статус Косово скоро будет обсуждаться в нью-йоркской штаб-квартире ООН. Будущее этой сербской провинции, находящейся под международным мандатом с июня 1999 года, возбуждало многочисленные дискуссии в ходе этой кампании. Крнайца, находящаяся на расстоянии световых лет от этих событий, захлебывается в отчаянии. "У нас нет никакого будущего", - вздыхает Бранко, пенсионер, отказавшийся назвать свою фамилию. В Косово он работал швейцаром. Теперь он сидит на ступеньках у дверей своего жилища, благо позволяет мягкая зима, и, глядя на пробегающих кошек, снова и снова вспоминает о своей жене, умершей в этой клоаке.

Расположенный в 10 километрах от Белграда, лагерь Крнайца увяз на краю промышленной зоны, в конце грунтовой дороги, местами покрытой бетонными плитами и кучами бытовых отходов по краям. Справа от дороги в глинобитных трущобах теснятся десятки цыганских семей, чьи одетые в лохмотья дети жгут костер, от которого поднимаются клубы зловонного дыма. Напротив, за охраняемым решетчатым забором выстроился десяток блочных строений. Добро пожаловать в Крнайцу, бывший барачный лагерь для рабочих строительного предприятия, переоборудованный в центр беженцев в 1993 году.

Сотни тысяч сербов спасались бегством от боев, разразившихся в Хорватии за два года до этого. Другие пришли после волнений в маленькой Боснии и Герцеговине, разрываемой на куски сербскими и хорватскими националистами, обратившими в бегство на этот раз сотни тысяч боснийских мусульман. До момента заключения Дайтонского мирного соглашения в декабре 1995 года 537 тысяч сербов из Хорватии и Боснии стали беженцами на своей "родине". В 1999 и 2000 годах к ним присоединились 209 тысяч неалбанцев (две трети из которых составляли сербы), бежавших из Косово. "Я считаю только официально зарегистрированных, потому что множество жителей Косово не фигурируют в списках, - уточняет Драгиша Дабетич, комиссар по делам беженцев в сербском правительстве. - Мы чемпионы Европы по количеству беженцев - они составляют 7,5% населения".

В самый разгар передвижений населения по всей Сербии было создано 800 центров по размещению беженцев. До настоящего времени сохранилось более 100, в которых проживают более 10 тысяч человек. За прошедшие годы многие покинули лагеря. "Нашу ситуацию нельзя сравнить с ситуацией в некоторых африканских или азиатских странах, - говорит Драгиша Дабетич. - Это очень тяжелое бремя бюджетных расходов для переходной экономики, восстанавливающейся после пятнадцати лет войны и международного эмбарго. О беженцах уже не говорят на первых полосах газет, большинство международных неправительственных организаций ушли отсюда. Мы сидим на социальной бомбе".

В стране, где на 10 млн жителей приходится по меньшей мере миллион безработных, а на двух работающих - один пенсионер, судьба беженцев не является приоритетом. "Мы больше никого не интересуем, - говорит Дужанца Пивалица, безразлично глядящая в телеэкран, по которому крутится латиноамериканский сериал, в одном из общинных домов Крнайцы. - Даже мошенников, которые выманивали у нас раньше тысячи немецких марок, обещая нам помочь уехать в Австралию". Эта шестидесятилетняя беззубая женщина бросила свою квартиру в хорватском городе Книн в 1995 году, в ходе атаки хорватской армии на территории, удерживаемые сербами. Она уехала, не успев взять с собой что-либо из вещей, которые ей уже никогда не вернуть. "Зато 99% боснийских сербов вернули свою собственность, хотя мало кто из них собирается туда возвращаться".

Дужанца с мужем и двумя сыновьями в 2003 году поселилась в Крнайце в 20-метровой комнате с потертым линолеумом, нагроможденными кроватями, мигающей рождественской елкой и общим санузлом в конце коридора. Ее старший сын уехал искать счастье в США. Младший подрабатывает в Белграде. Общий удел всех беженцев, незаконно торгующих контрабандными сигаретами, занимающихся нелегальным извозом и прочими, еще менее благовидными вещами...

"Нам ничего не остается, только нелегальная работа", - с сожалением говорит 22-летний Блажо Яредич. Выпускник строительного лицея, он вынужден подрабатывать на стройках. Выплачиваемая без всяких документов мизерная зарплата - и никакого жилья, кроме этих сборных домиков, отмеченных печатью ужасающей тесноты. "Сюда невозможно привести девушку, невозможно завести семью", - заключает старый Бранко. Блажо уехал из родного косовского города Клина незадолго до окончания бомбардировок НАТО в июне 1999 года. Тогда НАТО сломило режим Слободана Милошевича, чьи войска собирались очистить Косово от албанцев и уничтожить албанскую сепаратистскую Армию освобождения Косово.

Уехавший, как он считал, на несколько дней, Блажо "больше ногой не ступал на территорию Косово и никогда уже не ступит". Старый Бранко говорит то же самое: "Тысяча процентов - нет! Я туда не вернусь. Джаковица (его родной город, где жили все его предки. - Monde.) сейчас этнически вычищена. Слишком близко к Албании. Мне никогда не вернуться в родной дом, только это для меня важно. Мое будущее заканчивается здесь. Даже если мне отдадут все Косово, я туда не вернусь", - прослезившись, вздыхает он.

А в это время на другом берегу Дуная партия власти поддерживает иллюзию, не имеющую ничего общего с реальными людьми. Воислав Коштуница, ярый националист, премьер-министр и глава Демократической партии Сербии (DSS), делает акцент на патриотизме. Дотошный юрист, еще в 1974 году выступавший против югославской конституции маршала Тито, предоставляющей автономию Косово и Воеводине, обещает сохранить суверенитет Сербии. Он предостерегает от "новой этнической чистки, направленной против косовских сербов", которая последует, если специальный представитель ООН Марти Ахтисаари представит в Совете Безопасности свой проект предполагаемой независимость этой провинции.

Воислав Коштуница клянется, что, если он останется на своем посту, у страны никогда не отнимут "сербский Иерусалим" - Косово, где расположены прекраснейшие и древнейшие православные монастыри, где 90% населения составляют албанцы, не желающие иметь ничего общего с Белградом. "Когда Воислав Коштуница говорит о Косово, он говорит глобально, он не обещает дополнительный литр молока каждому беженцу", - говорит Драгиша Дабетич.

"Все они лжецы", - говорит Александр Дабич про политиков. Этот студент отделения информатики без отдыха работает, чтобы оплатить свое обучение и прокормить семью. Но, несмотря на то, что "все они лжецы", Александр не собирается пополнять ряды противников голосования, разделяющих сербский электорат на две равные части и играющих на руку радикальным националистам из Сербской радикальной партии (SRS), главной парламентской фракции, сторонники которой вербуются среди беженцев и перемещенных лиц. "Жизнь важнее клочка земли, националисты процветают из-за человеческой глупости", - поясняет молодой человек, который вместе со своей ассоциацией Modem пытается восстановить мосты между своим родным Косово и остальной Сербией. Сидя за столиком белградского кафе, он говорит, что в воскресенье пойдет, "не питая особых иллюзий, голосовать за "демократов". Так он определяет Демократическую партию (DS) президента Бориса Тадича, стоящую бок о бок с националистами из Сербской радикальной партии (SRS), или совсем юной Либерально-демократической партией (LDP) "Седы" (сокр. от имени Седомир. - Прим. ред.) Йовановича, "этого тридцатилетнего красавца, который нравится женщинам", иронизирует Александр Дабич.

Отцу Александра повезло больше, чем его брату, из последних сил тянущему лямку в Смедерево, самом крупном сербском центре для беженцев, расположенном на территории сталелитейного завода группы американских компаний US Steel в 40 км от Белграда. Он смог продать свой косовский дом в Урошеваче. Теперь у его семьи есть квартира в Белграде. Это уже много. Но отец без выходных надрывается на работе.

Александр, работающий то диджеем, то временным работником в одной из многочисленных белградских дискотек, в свои 26 лет принадлежит к молодому поколению сербов, которые уже перевернули эту страницу истории. "Вернуться в Косово, откуда мы уехали с 300 евро в кармане? Почему бы и нет? Если там будет хорошая работа. Но в Бразилии тоже неплохо! Мир велик, и Сербия должна это понять".