Ошибочная цель разработчиков стратегии

Похоже, и конгресс США, и администрация Буша в этом году наверняка вернутся к энергетической политике. Теме, вероятно, будет уделено много внимания в обращении президента к нации; множество энергетических законопроектов предложено в конгрессе; а повторное утверждение фермерской программы может превратить пакет сельскохозяйственных субсидий в энергетическую политику по продвижению этанола.

США импортируют 60% нефти, которую потребляют, и это почти вдвое больше, чем два десятилетия назад. Этот импорт они получают преимущественно из стран, чьи правительства нестабильны, неприятны или откровенно враждебны США: 60% глобальных нефтяных резервов находится на Ближнем Востоке, 10% в Африке, 6% в Венесуэле и 5% в России. Разумно звучит аргумент, что, если бы США меньше зависели от этих регионов, им было бы комфортнее.

Но рассмотрим такой мысленный эксперимент: если бы США заменили весь нефтяной импорт топливом отечественного производства, насколько увеличилась бы их безопасность? Венесуэльское или иранское нефтяное эмбарго все равно ударило бы по американским водителям и отраслям, потребляющим нефть. Эмбарго породило бы глобальный дефицит нефти, и цены на топливо выросли бы, включая цены на топливо в США. Американцы платили бы эти высокие цены производителям в своей стране, а не за границей, но значимость этого различия спорна. Некоторые фирмы-производители в США принадлежат иностранцам, а многие производственные операции за границей - американцам.

Некоторые военные планировщики говорят, что даже в такой ситуации энергетическая независимость укрепит национальную безопасность. Страна должна иметь возможность рассчитывать на доступ к достаточному количеству топлива, чтобы приводить в движение свою военную машину и ключевые отрасли. Но две пятых нефти, потребляемой в США, отечественного производства, и в стране есть стратегический нефтяной резерв. Кроме того, нужен действительно страшный враг, чтобы помешать США покупать нефть одновременно на Ближнем Востоке, в Западной Африке и Латинской Америке. Подлинная энергетическая безопасность зиждется не на энергетической независимости, а на разнообразии источников поставок.

Еще один касающийся безопасности аргумент в пользу энергетической независимости заключается в том, что, покупая нефть у радикальных исламских режимов, США финансируют обе стороны в борьбе с терроризмом. Но для исламских радикалов не имеет значения, кто покупает их нефть. США запретили импорт иранской нефти в 1979 году, но она все равно продается по высокой цене на мировом рынке. Действительно, добиваясь энергетической независимости, США либо сократят свое потребление, либо увеличат свою добычу, слегка изменив глобальный баланс спроса и предложения, возможно, сбив цену на нефть и уменьшив доходы Ирана. Но даже этот результат не предопределен: Саудовская Аравия может в ответ добывать меньше, чтобы цены оставались стабильными.

Речь не идет о том, что лечение американской нефтяной зависимости не принесет никаких благ в сфере безопасности. В долгосрочной перспективе оно, может быть, умеренно повлияет на нефтяные цены, а это ослабит влияние таких авторитарных нефтяных государств, как Россия и Венесуэла. Но это отдаленное и не гарантированное благо не следует делать главным двигателем энергетической политики. Буш и конгресс должны сосредоточить свою энергетическую политику на смягчении изменения климата и принять завоевания в сфере безопасности, которые это может принести, как приятный побочный эффект.