"При голосовании в Европейском союзе мы должны считать и мертвых: если бы не было нацистской агрессии, нас было бы 66 миллионов - больше, чем французов". Эта фраза премьера Ярослава Качиньского является олицетворением грубой стратегии новой Польши, своего рода "фактора К": "К" - начальная буква фамилии премьера и его близнеца-президента Леха. Никогда раньше с 1945 года в Европе, в которой Аденауэр, де Гаспери, Шуман и Де Голль укрепляли основы конструктивных ценностей, правительство, избранное свободным голосованием, не использовало такой вызывающей лексики, переполненной животной ненавистью к Германии - стране, которая всегда была локомотивом европейской интеграции.

Жесткие, упрямые, готовые на все - так проводят политику близнецы "К". Прошлое пересматривается, и на ненависти прошлых лет строится модель будущего. До здравствует межгосударственная обида, если она помогает рассчитывать на большее в Европейском союзе. Последовательная стратегия. Ближе к завершению саммита в Брюсселе Польша, возможно, попытается добиться компромисса: она сильно привязана к своему привилегированному, крайне удобному положению первого получателя помощи ЕС, 40% которой поступает от немецких налогоплательщиков. Но "фактор К" наносит удар как безумная ракета. Польша преследует двойную цель: стать одной из "великих" в ЕС и снизить вес Германии.

"Мы наконец хотим говорить на равных с "великими" Европы", - неоднократно говорил премьер Ярослав Качиньский. Другие голоса в национал-популистском, авторитарном, страдающем гомофобией правительстве еще более откровенны: Германия должна иметь меньший вес, немецкая и среднеевропейская культура, от Гете до Кафки, должна быть запрещена в школах. "Исторический опыт научил нас тому, что слабость никогда не помогает жертвам", - провозглашает Ярослав Качиньский. Недостаточно волнующих воспоминаний о поклоне канцлера Вилли Брандта в Варшавском гетто и протянутой руки Ангелы Меркель, недостаточно решающей поддержки Берлина при вступлении Варшавы в ЕС, недостаточно огромных немецких инвестиций, незаменимого вклада Берлина в финансирование помощи ЕС? С этой фразой о мертвых великая мечта Коля и первого демократического премьера Мазовецкого (примирение по типу франко-немецкого) отброшена на десятилетия, если не навсегда.

Лишенные предрассудков, ловкие, последовательные. Такая же тактика применяется на внутреннем фронте. Отцы ненасильственного перехода к демократии (Валенса, Мазовецкий, Еремек, Михник) подвергаются очернению каждый день: их обвиняют в заговорах и компромиссах с коммунистами, в предательстве. История 1989 года сказал позавчера министр образования, ультраправый Роман Гертых, должна по-иному излагаться в лицеях. Польша диалога, прославляемая Адамом Михником, уступает место "Польше подозрений". Параноидальных подозрений: отвержение гомосексуальной ориентации дошло до предложений, которые все-таки были отклонены по причине своей странности, - предлагалось подвергнуть цензуре детскую программу о телепузиках, ибо четыре персонажа британского телесериала "похожи на геев".

Нетерпимость, атмосфера обвинений и грубых ударов, постоянные поиски внешних и внутренних врагов: с 2005 года, когда близнецы пришли к власти, Польша стала именно такой. Эта страна, в которой женщина была вынуждена отказаться от аборта, несмотря на клинические показания, и после родов ослепла. Европейский суд вынес решение в пользу женщины, но Варшава отвергла этот вердикт. Это страна, где за последние два года валюта потеряла четверть своего веса. Это страна, из которой выехали свыше миллиона молодых дипломированных специалистов. Все они уехали на Запад - как молодежь из мрачной ГДР диктатора Вальтера Ульбрихта, который построил Берлинскую стену, чтобы сдержать этот исход.