До Сергея Скрипаля и его дочери единственным человеком, пострадавшим от воздействия "Новичка", был молодой советский ученый, пишут журналисты The Guardian Эндрю Рот и Том Маккарти.

"У меня перед глазами появились круги - красные и оранжевые. В ушах звенело, я задержал дыхание. Я ощутил страх, как будто что-то должно было произойти", - так Андрей Железняков описывал газете "Новое время" инцидент в лаборатории в 1987 году. Он подвергся воздействию нервно-паралитического вещества, что в конечном итоге привело к его смерти. "Я сел на стул и сказал ребятам: "Я влип", - цитирует The Guardian.

К 1992 году, когда интервью было опубликовано, центральная нервная система Железнякова была разрушена. "Менее чем через год он умер - после борьбы с циррозом, токсическим гепатитом, повреждением нервов и эпилепсией", - говорится в статье.

Железняков вошел в число тех, кто рассказал миру о программе химических вооружений, продолжавшей развиваться после подписания советско-американского соглашения по химоружию в 1990 году. "Он не боялся, поскольку знал, что его дни сочтены", - сказал изданию ученый - специалист по химоружию Вил Мирзаянов. В России против него завели дело в связи с тем, что он первым раскрыл существование программы "Новичок".

"Железнякова не преследовали, но избежать действия яда он не мог, - отмечается в статье. - По словам Мирзаянова, он потерял способность к концентрации и в конечном итоге замкнулся в себе. Он умер в 1993 году от инсульта во время ужина, разведенный и бездетный, во многом обозленный равнодушием, которое, как он считал, к нему проявляли его начальники и журналисты".

В интервью РИА "Новости" глава лаборатории в ГосНИИОХТе (Государственном научно-исследовательском институте органической химии и технологии) подтвердил, что Советский Союз разрабатывал вещества "Новичок", но программа носила название "Фолиант". Источник, осведомленный о программе, рассказал The Guardian, что Железняков "едва ли был первой жертвой". Активист Лев Федоров писал, что еще один ученый - Л.А. Липасов - умер "в связи с разработкой современных типов химических вооружений".

"Среди других возможных жертв - российский банкир-магнат Иван Кивелиди, которого таинственно отравили вместе с его секретаршей в 1995 году, а также советский офицер Владимир Петренко. Он отравился в 1982-м, когда добровольно вызвался испытывать новый защитный костюм. Он считал, что вместо этого его обманом вовлекли в испытания на людях нового отравляющего газа", - повествует The Guardian.

"Однако нет подтверждений, что кто-либо, помимо Железнякова, столкнулся с веществом "Новичок", - подчеркивает издание.

В последние годы жизни Железнякова правительство поддерживало для него комфортные условия. "Он ежемесячно получал от властей несколько тысяч рублей и в свободное время вырезал деревянные маски и статуэтки в студии своего друга-скульптора", - говорится в статье. "От него ожидали одного - молчания", - писал Олег Вишняков, бравший интервью у Железнякова в 1992 году.

Два поколения семьи Железнякова служили советской программе по разработке химоружия. Его отец Николай был заместителем главы советской химической промышленности. В конце 1941 года он приказал увеличить производство люизита и синильной кислоты и построить новый объект для получения горчичных газов и фосгена.

Андрей Железняков в 1960-х служил в армии и быстро попал в закрытый ГосНИИОХТ. Он рассказал "Новому времени", что годами анализировал такие вещества, как зоман и ви-икс, перед испытаниями на крысах, собаках или обезьянах. Институт обеспечивал ему приличную зарплату и доступ к дефицитным товарам.

"В 1980-х он начал создавать бинарный вариант "Новичка" под названием А-232 - химическое оружие, которое Россия яростно разрабатывала, чтобы не отстать от Запада. Бинарные газы состоят из двух химических веществ-прекурсоров, которые смешиваются для получения нервно-паралитического вещества. Одно из преимуществ бинарного газа - более долгий срок хранения. Другое - возможность прятать нервно-паралитические вещества от инспекторов", - пишет газета.

В 1987 году голландский журналист Ханс де Врей, годами освещавший однообразные переговоры по химоружию, был вознагражден поездкой в закрытый город Шиханы на Волге. Советский Союз собирался продемонстрировать там свои химические вооружения в рамках мероприятий по укреплению доверия. "Этот регион был центром разработки химоружия начиная с 1920-х годов, когда немцы создали поблизости завод по производству химических вооружений и испытательный полигон под кодовым названием "Томка" (ушли они в 1933-м)", - рассказывают авторы статьи.

В рамках одного из демонстрационных мероприятий, по словам де Врея, участники переговоров и журналисты получили противогазы и встали за защитным экраном. "Затем служащие советских химических войск в полном защитном снаряжении извлекли из боеприпаса зарин и ввели его живому кролику. Тот умер в течение 30 секунд", - рассказывает The Guardian. "Они хотели нам показать, что это серьезная штука", - прокомментировал изданию де Врей

"Я потом слышал, что американцы были недовольны. Нам не показали новейшие вещества. Они хотели видеть бинарные вооружения, которые сами американцы на тот момент разрабатывали", - сказал де Врей.

"Примерно за пять месяцев до этого, в Москве, Железняков жарким майским утром работал над этими бинарными вооружениями, когда вытяжной колпак дал сбой и небольшое количество "Новичка-5" попало в воздух, - пишет The Guardian. - Начальник сказал ему выпить чая, и его тут же вырвало".

Железнякову дали антидот и велели идти домой. Он добрался до площади Ильича, где церковь "начала сиять и затем распалась на кусочки". Он потерял сознание, и его забрали в больницу. Сотрудники КГБ взяли с врача приемного отделения подписку о неразглашении и заявили, что Железняков съел плохие сосиски.

Врачи ввели Железнякову атропин, что спасло ему жизнь. Но полностью восстановиться он уже не смог. "Печально, что он потерял жизнь из-за того самого оружия, которое помогал создавать и о котором рассказал миру, - писал позднее Мирзаянов. - Большинство из тех, кто знал о его отравлении, не сделали ничего, чтобы спасти ему жизнь".