Провозглашение независимости Черногории означает последний этап распада бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия, начавшегося в 1991 году с отделения Словении и Хорватии, а затем - Боснии и Герцеговины и Македонии.

В 1992 году на референдуме черногорцы высказались за то, чтобы их страна сохранила связь с республиками, которые хотели бы образовать новую федерацию. Единственной республикой, которую касался этот "выбор", была, естественно, Сербия, а сторонники независимости бойкотировали референдум.

Тесно связанная с Сербией во времена Слободана Милошевича, Черногория не скрывала своего стремления к независимости с конца 90-х годов. С 2000 года Европа выступала против такой перспективы: она долго опасалась, что независимость Черногории автоматически повлечет за собой независимость Косова, поскольку эта территория, находящаяся под протекторатом ООН, теоретически являлась частью Югославской Федерации, замененной в 2003 году Союзом Сербии и Черногории.

Черногорцы заявляли тогда, что они стали "заложниками" проблемы Косова. Теперь этот вопрос уже не стоит, поскольку осенью прошлого года в Вене начались переговоры по определению окончательного статуса Косова.

В этих условиях обретение независимости Черногорией не должно иметь прямых последствий для статуса Косова, несмотря на то что многие албанские руководители в Приштине с интересом следят за событиями в Подгорице, считая, что судьбы Косова и Черногории остаются взаимосвязаны.

Обретение независимости Черногорией является прежде всего тяжелым ударом для Сербии, и без того "оглушенной" замораживанием переговоров с Европейским союзом из-за промедления с арестом генерала Ратко Младича, которого по-прежнему ждет Международный трибунал по бывшей Югославии.

С отделением Черногории Сербия автоматически также станет независимой. Более того, она будет единственной законной наследницей бывшего единого государства.

В воскресенье либеральная группа G17+, которая уже давно заявляет, что разделение Черногории и Сербии будет предпочтительным вариантом для обеих республик, провела в нескольких кварталах символический и чисто консультативный референдум о независимости Сербии. Тем не менее, парадокс заключается в том, что официально мнением сербских избирателей о том, какую форму государства они бы предпочли, никто не поинтересуется.

Черногория надеется, что, став независимой, она сможет быстро возобновить переговоры с Европой, тогда как Сербия рискует впасть в глубокую стагнацию, и это может иметь опасные последствия для всего региона.

Крайне правые националисты сидят в засаде: по опросам, сербскую Радикальную партию поддерживает около 35% населения.

В то время как эта партия по-прежнему вынашивает планы создания "Великой Сербии", сербские национальное пространство продолжает сжиматься, хотя, по логике вещей, независимая Черногория сохранит добрые отношения с соседом.

Сербское правительство Воислава Коштуницы сделало выбор в пользу политики "чем хуже, тем лучше", открыто встав на сторону черногорской "унионистской" оппозиции и отказавшись провести до референдума дискуссию о перспективах отношений между Сербией и Черногорией. Между тем Белград и Подгорица вполне могут найти общий язык. Ибо для сербов потеря Черногории является стратегической катастрофой - последней в длинной цепочке катастроф: они устрачивают последний выход к морю, к небольшому участку Адриатики, остававшемуся для них единственным окном в мир.