Дмитрий Козак надеется справиться с недугами, поразившими российское государство, начав с самого неконтролируемого региона

Дмитрий Козак, полномочный представитель президента Владимира Путина в Южном федеральном округе, увлеченно выступает, сидя во главе длинного стола. Окружные главы самого непростого российского региона скромно слушают, сидя по бокам стола в конференц-зале в Кисловодске, курорте у подножия Кавказских гор, где поэт Александр Пушкин принимал ванны из минеральных источников в 1820-х. Они - непростые люди, они больше привыкли подавлять вооруженные восстания и столкновения мафиозных группировок, чем тихо слушать человека из Москвы. Но Козак, что еще более странно, говорит не об исламизме, боевиках и войне, а о развитии туризма и китайских предпринимателях.

По признанию самого Козака, его работа соответствует определению "миссия невыполнима". Грубоватая внешность и глубокий голос производят впечатление на Кавказе с его "мачистской" культурой. Однако перед ним стоит непростая задача - принести если не благополучие, то порядок в жестокий хаос Кавказа, уголка мира, на который пришлась львиная доля взаимной ненависти между маленькими народностями, радикального исламизма и, разумеется, нефти. Если Козак провалит свою миссию, он станет последним из потерпевших поражение российских наместников за 200-летнюю историю.

Однако если он преуспеет, последствия этого будут ощущаться далеко за пределами южного российского региона. Почему? Все наиболее серьезные проблемы Кавказа - это не причины, а симптомы хронических заболеваний, от которых страдают все регионы России: кумовство, разворовывание государственной казны, взяточничество, жестокость милиции, манипулирование судами. "Мы не можем установить демократическую антикоррупционную политику только на Кавказе, - говорит Козак Newsweek. - Система должна измениться по всей стране".

Проведя два года в этой должности, Козак, что неудивительно, стал непопулярен среди этих беззаконных правителей. Когда в прошлом году президент Ингушетии Мурат Зязиков пожаловался на недостаток федеральных средств для содержания беженцев из соседней Чечни, Козак перевел их в Осетию. Нет беженцев - нет просьб о деньгах. Кроме того, он уволил трех президентов, заставив остальных забеспокоиться. Новый глава Дагестана - бывший секретарь коммунистической партии, который жил в скромной трехкомнатной квартире, пока остальные чиновники строили себе дворцы. "На Кавказе важно держать слово, - говорит Козак. - Если вы говорите, что собираетесь посадить коррумпированных бюрократов и воров, то это надо выполнить".

Козак занимался первой предвыборной кампанией Путина в 1999 году и, прежде чем отправиться на юг, занимался реформой коррумпированной российской судебной системы. Он держит местных царьков в напряжении, появляясь без предупреждения в сопровождении пары телохранителей с оружием, скрытым от глаз - это редкость для региона, где даже мэры маленьких городков перемещаются в окружении солдат с "калашниковыми" наперевес.

Прошлым летом Козак выступил с жестким отчетом, осуждающим политику Кремля в регионе, особенно манипуляции результатами выборов в пользу ставленников Кремля. В результате, заключает отчет, "они не заинтересованы в диалоге с местным населением" и только усугубляют проблемы Кремля.

Крутые меры Козака на Кавказе испортили его отношения с Москвой. Возможно, в том числе и потому, что он положил конец стандартной некогда практике отстегивания больших денежных сумм московским бюрократам в обмен на выгодные назначения и предоставление федеральных грантов. Он также предостерегает, что коррумпированность местных представителей может заставить жителей отвернуться от путинского правительства. Только на прошлой неделе во время перестрелки в Дагестане погибло 14 милиционеров, один мирный житель и два боевика. В соседней Ингушетии в результате теракта погиб заместитель главы МВД и еще шесть человек. (Ну что, как насчет туризма?)

Вопрос в том, сможет ли Козак продолжить свой крестовый поход. Московская журналистка Юлия Латынина, написавшая роман, в герое которого без труда угадывается Козак, боится, что он может в конце концов истощиться: "Мы живем в такое время, когда человек не меняет систему. Система меняет человека".