Когда автор излагает взгляды, которые резонируют в правительстве крупнейшей в мире державы, он заслуживает внимания. Когда занимаемая им позиция опасна, он заслуживает ответа. В статье, которая появилась 8 сентября на странице комментариев в Financial Times о резне в Беслане, Уилльям Кристол, влиятельный редактор неоконсервативного издания The Weekly Standard, представил именно такой анализ террористической угрозы. И вот мой ответ ему.

Аргументы, выдвигаемые Кристолом, обманчиво просты. Кристол ошибается, помещая Россию Владимира Путина среди сил цивилизации, и он ошибается, считая Россию ценным союзником в предстоящей борьбе. Он неверно понимает саму суть войны с террором. Он уходит от истины, сравнивая войну против участников джихада с войной против тоталитарных государств середины XX века. Он неверно занижает значимость дипломатии. Короче говоря, он выражает такую точку зрения и выносит на обсуждение такую стратегию, которые, скорее, увеличивают, чем снижают опасности, с которыми мы сталкиваемся.

Давайте начнем с кампании России в Чечне. В войнах при Борисе Ельцине и Путине, по некоторым оценкам, погибло 250 тыс. чеченцев, в то время как население Чечни в целом сократилось с 1,25 млн до 500 тыс. Кто может всерьез считать государство, готовое вести такую жестокую войну против своих собственных граждан, союзником в борьбе против геноцидного варварства, а не преступником?

Путь Путина к власти вымощен чеченскими трупами. Своим президентством он обязан взрывам, которые предшествовали его первому избранию. С тех пор расширение Путиным произвольной власти над страной было ознаменовано кругом репрессий, чеченской мести и российских ответных ударов. Это война дает Путину победу в борьбе, которая значит для него гораздо больше: борьбе за абсолютную власть в России. Это результат, который должен вызывать у нас отвращение - достигнутый средствами, которые мы должны ненавидеть.

Чеченцы, нам говорят, это террористы. Это, вероятно, достаточное оправдание для зверств. Однако только представьте себе реакцию, если Соединенное Королевство использовало бы тот же предлог для опустошения Ирландии в конце XX века. Российская дикость неизбежно радикализировала чеченское население и превратила войну за национальную независимость мусульманского народа в войну, отмеченную религиозным фанатизмом. Кого это удивляет? И кто из живущих в уютной безопасности может быть уверен, что их реакция на столь жестокий натиск на тех, кого они любят, будет иной?

Теперь рассмотрим наше понимание борьбы, в которой мы участвуем. Война против террора абсурдна. Нельзя сражаться с абстрактными существительными. Объявлять войну против какого-то или всех террористов - это помешательство. Это ставит Запад на одну сторону с преступниками, над действиями которых он не имеет контроля. Даже объявлять войну против всех террористов с исламистским оттенком ошибочно, так как это чревато втягиванием Запада в бесконечные чисто местные конфликты с мусульманским населением.

Параллели с великими войнами XX века точно так же глупы. Гитлер контролировал ресурсы государства. Опасность можно было уничтожить, поразив это государство. По тем же причинам верным шагом было уничтожение режима "Талибана", который поддерживал джихадистов. Но исламистские террористы могут действовать без государств. Все, что им нужно, - это поддержка мусульманского населения. Самый верный способ усилить эту поддержку, превратить эту борьбу в войну против всего исламского мира, которую выиграть невозможно, - это взять в союзники режимы, которые не уважают жизни мусульман.

Борьбу против террористов невозможно выиграть военными методами. Если бы это было возможно, то конфликт был бы уже исчерпан, так велик военный конвенциональный перевес США. Эта борьба может в итоге быть выиграна только в сердцах и умах мусульман. Население, склонное поддерживать джихадистов, должно начать смотреть на них как на большее, а не меньшее из двух зол. Тесный альянс с путинской Россией может привести лишь к противоположному.

Обвинение тех, кто находится в оппозиции американской политике, в "уступках" терроризму более чем просто несправедливо. Пытаться умиротворить джихадистов действительно бесплодно. Но выступать против войн, которые не имеют отношения к главному конфликту - например, против войны в Ираке - или которые наверняка осложнят этот главный конфликт, как война в Чечне, это не уступки и не умиротворение. Это разумное разграничение между тем, что внесет вклад в борьбу и что нет. Крепкие объятия с российским режимом - это отличный способ проиграть войну за мусульманское расположение и в итоге саму войну.

"Эта война не может ждать более эффективной дипломатии", - снова говорит Кристол.

Правда в обратном. Ее можно выиграть только более эффективной дипломатией. Сдерживание террористов и изменение условий, которые создают их, возможны только при согласованной поддержке государств и простых людей. Разумная дипломатия по этой причине - это не хромоногое отклонение от войны с террором, а ее неизбежный компонент. Если последний год в Ираке не убедил неоконсерваторов США в ограниченных возможностях войны, не сопровождаемой тонкой дипломатией, то уже ничто не сможет. Но остальные-то могут верно отреагировать на этот опыт. Мы можем признать очевидное: неверно направленная война против террора не может сокрушить террористов джихада. Но она может с легкостью увеличить поддержку террористов и опасность, которую они собой представляют.

Кристол в своем презрении к французским уступкам и в своем безразличии к российским зверствам идеально отражает типичное для нынешней администрации высокомерное отношение к несогласным с ним в вопросах войны с террором. Он призывает к скорби, озлобленности и солидарности. Но принимать с распростертыми объятиями чеченского мясника как союзника в борьбе против варварства - значит рисковать потерей наших собственных душ, а не только проигрышем в борьбе с исламистами.