Магнаты вкладывают большие деньги в медицинские исследования, но стараются держаться подальше от вопросов демократии

Российские магнаты, чьи экстравагантные траты прославились от средиземноморских островов до лондонского района Майфэр, нашли новое применение своим безразмерным бумажникам: благотворительные фонды.

Богачи вручают тысячи стипендий лучшим и умнейшим студентам, продвигают искусство и культуру, финансируют библиотеки, школы и университеты, поддерживают развитие Русской православной церкви и занимаются оснащением медицинских учреждений в стране, где 20% населения живет в бедности.

Однако в длинном и растущем списке достойных проектов бросается в глаза отсутствие одного объекта - развития демократии. Спонсоры "боятся политических последствий", говорит Мария Черток, глава российского представительства британского благотворительного фонда CAF (Charities Aid Foundation). "В настоящее время такие области, как права человека и социальная справедливость, слишком противоречивы".

Эта огромная страна с обширными залежами природных ресурсов и сильными наукой и образованием породила после распада СССР в 1991 году 33 миллиардеров и 90 тысяч миллионеров. "Я считаю, что каждый бизнесмен, обладающий достаточными средствами, у которого есть больше, чем ему нужно, обязан что-то отдавать. Это его предназначение", - говорит 73-летний Дмитрий Зимин, создавший вторую по величине в России сотовую компанию "Вымпелком" и основавший фонд "Династия" для поддержки фундаментальной науки, в особенности физики.

Все пожертвования в России, включая корпоративную благотворительность, исчисляются 1,5 млрд долларов в год, что составляет мизерную долю от этого же показателя в США. Однако эта цифра экспоненциально возросла по сравнению с 1 млн долларов в 1992 году, когда идея частной благотворительности после десятилетий коммунизма и зависимости от государства была абсолютно чужда России, как говорят в британской организации Charities Aid Foundation, которая помогает обеспеченным людям в организации благотворительных фондов.

Крупнейшие российские фонды обеспечивают прозрачные и открытые процедуры отбора получателей и отслеживают свою деятельность, говорят CAF и Donors' Forum, коалиция иностранных и российских организаций, предоставляющих гранты на территории России.

Вместе с тем в стране, где политическая власть все больше концентрируется в Кремле, финансирование организаций, продвигающих развитие демократии, правопорядка, свободу прессы и права человека, теперь рассматривается в среде российской элиты как возможность подвергнуть свои богатства опасности изъятия государством.

Нефтяной барон Михаил Ходорковский, вложивший 60 млн долларов в частные демократические проекты, теперь находится в сибирской тюрьме. Его фонд "Открытая Россия" был закрыт властями в рамках расследования в связи с обвинением Ходорковского и созданной им компании ЮКОС в уклонении от уплаты налогов.

"Дело Ходорковского стало для всех отчетливым сигналом, что пора прекратить подобную деятельность, - говорит Ирина Яшина, в августе покинувшая должность главы "Открытой России". - Наши власти считают, что поддержка гражданского общества представляет собой оппозиционную деятельность. "Открытая Россия" мертва. Нам пришлось закрыть десятки проектов".

Финансирование правозащитных групп стало почти полностью прерогативой американских и европейских правительств и частных фондов.

"Я не знаю ни одного российского фонда, который бы работал с правозащитными группами, - говорит Арсений Рогинский, глава фонда "Мемориал", ведущей правозащитной организации России. - Иностранные фонды играют доминирующую роль в поддержке нашей деятельности. Та небольшая помощь, которую мы получаем от россиян, строго анонимна".

Иностранные спонсоры и получатели их помощи подвергаются более тщательному наблюдению после принятия в этом году нового закона о неправительственных организациях. Президент Владимир Путин сказал, что этот закон необходим для защиты от иностранного вмешательства в политические процессы страны, но российские активисты говорят, что формулировки настолько туманные, что неполитическая деятельность, такая как контроль над соблюдением прав человека, может быть расценена как политическая, и такая организация может быть закрыта.

Вскоре после распада Советского Союза филантропия начала стремительно расти. Корпоративная благотворительность часто заменяла собой несостоятельность государства в регионах, где размещались крупные предприятия, и бизнесмены финансировали жилищное строительство, медицину, образование и программы досуга. Индивидуальные пожертвования, которые делались состоятельными людьми, часто носили случайный характер, и никто не отслеживал, что происходит с деньгами потом.

Филантропия часто оказывалась запятнанной из-за некоторых бизнесменов, начавших использовать благотворительность для отмывания денег и освобождения от налогов. В конце 1990-х были упразднены налоговые льготы для спонсоров и получателей благотворительной помощи.

Этот сектор по-прежнему страдает от коррупционного наследия. Минэкономразвития и торговли работает над законом, который освободит неправительственные организации от уплаты налогов от получаемых ими грантов. Однако лица, предоставляющие финансирование, все равно будут облагаться налогами.

"Это очень щекотливый для наших властей вопрос, потому что они думают, что любые специальные налоговые льготы предоставляют способ избегания налогов, и филантропия не пользуется достаточной общественной поддержкой", - говорит Лариса Зелкова, генеральный директор благотворительного фонда Владимира Потанина, первого частного фонда страны. Созданный в 1999 году миллиардером, магнатом от горнодобывающего и банковского дела, для работы в сфере образования, он ежегодно расходует 10 млн долларов - примерно столько же, сколько тратит московское представительство Фонда Форда.

Елена Черняковская, исполнительный директор фонда "Династия", говорит, что в глазах простых россиян благотворительность богачей выглядит способом откупиться от грехов, и, по их мнению, она не должна сопровождаться никакими налоговыми льготами. "Россиян еще предстоит убедить, что содействие развитию филантропии может принести пользу стране", - говорит она.

После того как Путин стал президентом и приручил могущественных магнатов страны, благотворительная деятельность стала более структурированной за счет создания частных и корпоративных фондов. Большинство их бенефициариев стремились всячески продемонстрировать лояльность Кремлю и готовность быть добросовестными гражданами.

По крайней мере 12 частных фондов России, большинство из которых было создано в последние три года, теперь тратят от 1 до 36 миллионов долларов в год, согласно данным Donors' Forum. Десятки более мелких фондов, которые тратят от десятков до тысяч долларов в год, также начали появляться.

Нефтяной и металлургический магнат Виктор Вексельберг с супругой создали фонд "Добрый век" для развития медицины в области психиатрии. Николай Цветков, президент финансовой корпорации "Уралсиб", открыл фонд "Виктория" для помощи детским домам.

Михаил Прохоров, сделавший себе состояние на никеле, основал Фонд культурных инициатив. Глава Тверской области Дмитрий Зеленин, бывший промышленник, основал фонд "Доброе начинание" для поддержки медицинских и образовательных программ. В прошлом году 38-летний алюминиевый магнат Олег Дерипаска, чье состояние журнал Forbes оценил в 7,8 млрд долларов, основал фонд "Вольное дело".

Этот фонд в нынешнем году потратит 36 млн долларов на две основные сферы, поддержку РПЦ и продвижение образования. Он финансирует социальные и образовательные программы 172 православных церквей по всей России, а также оплачивает деятельность православных школ и семинарий.

"Мы рассматриваем это как духовное возрождение и считаем это необходимым для развития гражданского общества в нашей стране", - говорит исполнительный директор фонда "Вольное дело" Тамара Румянцева.

Зелкова утверждает, что российские фонды иначе воспринимают нужды страны, чем иностранные, которые фокусируются на развитии демократических ценностей. "Я не думаю, что мы недостаточно активны в этой сфере именно по причине страха, - говорит Зелкова. - У нас сейчас есть свои приоритеты, но косвенно мы строим гражданское общество путем образования нового творческого поколения".

Однако Зимин из фонда "Династия" говорит, что его все больше беспокоит политический курс страны, и он решил, что его организация должна выйти за свои первоначальные рамки поддержки науки. Из 4 млн долларов, ежегодно распределяемых фондом, около 25% теперь идет на поддержку либеральных научно-исследовательских центров и обучения в сфере журналистики, а также другие гражданские проекты.

То обстоятельство, что он продал свой контрольный пакет акций "Вымпелкома", говорит Зимин, облегчило для него решение пойти по стопам Ходорковского.

"Я сейчас ощущаю гораздо больше свободы и независимости, чем когда за моей спиной был "Вымпелком" с миллионами пользователей и тысячами работников, - говорит он. - В то время я был гораздо менее искренним в своих делах и заявлениях, но теперь я свободен, или более свободен".