У будущего сатрапа России в Чечне, Алу Алханова, конечно же, не было сомнений насчет того, кто стоит за ночным нападением на соседнюю Ингушетию. Это был Шамиль Басаев, который вот уж 15 лет активно возглавляет банды, заявил он и добавил, что последний убедительно избранный президент Аслан Масхадов заранее одобрил это нападение.

В этих заявлениях нет ничего примечательного, разве что явный пророческий дар Алханова. Попытка России сплавить воедино исламиста Басаева с Масхадовым, который уже давно готов к переговорам, так же стара, как путинская война. И если в последнее время, в самом деле, существует союз между ними, то это "заслуга" Путина.

Российский президент называет свою стратегию "чеченизацией". Ее содержание определено. Чеченские коллаборационисты должны выполнять то, с чем не справляется российская армия и спецслужбы: по поручению Москвы подавлять сопротивление, всеми средствами, большинство из которых не регулируются правом военного времени, международным правом и правами человека.

Эта стратегия приводит не к миру и национальному примирению, а как раз наоборот. Она проваливается. Она уже давно провалилась, еще до того как 9 мая в результате тщательно спланированного теракта в Грозном был убит ставленник Москвы Ахмад Кадыров. Собственная милиция Кадырова, наряду с бандой Басаева самая многочисленная банда в регионе, заставила ее провалиться в результате произвольных арестов, систематической коррупции, беззастенчивого уничтожения деревень и сел.

Кадырова не сильно оплакивали даже сторонники Путина на Кавказе. Москву это ничему не научило. Продвижение главы МВД Чечни Алханова подтверждает, что Путин продолжает идти по своему ложному пути.

Подтверждает это и насильственное возвращение последних чеченских беженцев из Ингушетии в разрушенную страну без гарантированных условий для жизни. Нападение боевиков, жертвами которого стали министр внутренних дел Ингушетии и два прокурора, быть может, является местью за изгнание беженцев. Как раз об этом предупреждал Масхадов.

Вероятно, последнюю узкую дверь к мирному разрешению конфликта Путин сам захлопнул полтора года назад. Тогда еще казалось возможным через переговоры отделить настоящих борцов сопротивления от криминальных боевиков. На основе мира между Ельциным и Масхадовым от 1997 года это было бы невозможно. Правда, Путину в этом случае нужно было бы признать, что его война, которой он обязан своим первым президентским сроком, повлекла за собой не только военные преступления, но и, вообще, была политической ошибкой. Этого он не захотел.

Каждая зачистка в чеченкой деревне, каждое таинственное исчезновение молодого человека, каждое изнасилование женщины обеспечивали мятежникам новых бойцов. Это питало отчаяние, которое превращало женщин, близкие которых погибли в войне, в камикадзе. Это давало воинствующим группам, которые провозглашают наспех слепленный, чуждый всему региону и далекий от религии так называемый ислам, возможность говорить, что они ведут джихад. Это плоды так называемой чеченизации.

И все это происходит в Европе. Политическим руководителям крупных демократических стран не приходит в голову ничего иного, кроме как молчать, даже не из-за смущения, а из-за оппортунизма. Но путинская война делает Россию нецивилизованной. Это сказывается и на нас. Исходя из собственных интересов, демократические страны должны вмешаться.