В своей лавочке на юге Тегерана 24-летний Хасан, продавец тканей, привык говорить с многочисленными покупательницами о "тряпках". Но в последнюю неделю тема разговоров сменилась. "Нужно ли мне готовить узлы на случай атаки?" - с тревогой спрашивает его многодетная мать Марьям, покупая себе голубую шаль. Несколько дней назад она услышала из передачи оппозиционного иранского радио об израильском плане нанесения удара по иранским ядерным объектам, о котором писала Sunday Times. По словам лондонской газеты, Вашингтон поддержит этот план в случае провала переговоров с ИРИ. У Хасана уже готов ответ на этот вопрос: "По-моему, американцы могут решить атаковать Иран уже в ближайшие сутки, и ничто не сможет им в этом помешать".

Как и многие иранцы, Хасан уже привык к мысли о вероятности точечных ударов по некоторым ядерным объектам. Похоже, к такой перспективе серьезно относятся и в коридорах власти. "Раз Вашингтон попросил компанию Halliburton (нарушавшую эмбарго) прекратить свою деятельность в Иране, это может быть знаком того, что Америка всерьез думает об интервенции в Иране", - говорит человек из окружения бывшего президента Али Акбара Хашеми Рафсанджани, лидера влиятельного Совета по целесообразности принимаемых решений ИРИ.

Пока что власти - и реформаторы, и консерваторы - пытаются заставить противников отказаться от своих намерений с помощью "словесного щита". 10 февраля в своей речи по случаю 25-летней годовщины исламской революции президент-реформатор Мохаммад Хатами обещал "огненный ад" тем, кто посмеет вторгнуться в его страну. Позже Хасан Роухани, отвечающий за "ядерное досье", предупредил, что "если США и Израиль нападут на Иран, они за это поплатятся", намекнув на массированный ответный удар.

Но готов ли Хасан в случае атаки защищать свою страну? "Еще чего! Зачем мне сражаться за свою страну, которая не уважает собственных граждан?" - говорит он. Сам, торговец майками, предлагает другой ответ на этот вопрос. "Сражаться? Почему бы и нет? Но драться лопатами и кирками против американских ракет и танков - не стоит труда", - говорит он, намекая на плачевное состояние иранской военной техники после ирано-иракского конфликта 1980-1988 годов.

От вестернизированных жителей северной части Тегерана можно услышать и более радикальные мнения. "Буду ли я драться в случае атаки? Да, но только на стороне американцев", - не задумываясь, отвечает 22-летний студент Мохаммад, с которым мы встретились в торговом центре Эскан.

Профессор факультета политических наук Насер Надьян не склонен воспринимать всерьез горячность Мохаммада и многих его сверстников. "Такие слова можно нередко услышать от людей в нынешней ситуации растущего недовольства иранским режимом. Но поверьте мне, в тот день, когда нападение станет реальностью, 90% иранского населения отнесется к нему отрицательно", - утверждает он.

По мнению социолога Эхсана Нараги, хотя иранцы в массе своей выступают за смену существующего режима, большинство из них не доверяет вашингтонским стратегам. "В Соединенных Штатах иранцев разочаровывают две вещи. Во-первых, они до сих пор не простили американцам организованного ими в 1953 году, при шахском режиме, свержения премьер-министра Мосаддыка. Во-вторых, они считают слишком двусмысленной американскую политику в израильско-палестинском конфликте".

В этой неопределенной ситуации, когда любые варианты возможны, вопрос о том, какие реальные силы сможет противопоставить Иран американскому вторжению, остается загадкой. Иранская армия располагает контингентом примерно в 350 тысяч солдат, не считая элитного корпуса Пасдаран (120 тысяч солдат). К ним следует добавить около 7 миллионов басиджей - знаменитых исламистских ополченцев, составляющих резерв народной мобилизации.

36-летняя Катаюн, мать троих детей, входит в ополчение. "Если они нападут на нас, я пойду воевать за свою родину, за ислам", - говорит эта женщина, закутанная в черную чадру. Она умеет обращаться с автоматом Калашникова и говорит, что "готова убить врага, если потребуется".

Но 45-летний Бабак, ветеран ирано-иракской войны, убежден: "Кроме басиджей и Пасдарана, воевать никто не будет". Потому что, говорит он, у людей для этого не будет мотива. В начале 1980-х годов, когда он оказался в окопах вместе с тысячами других молодых людей, иранцы сражались "за независимость страны и ценности революции, за свободу и равенство". Но "что сегодня осталось от этих ценностей? - спрашивает он. - Всю грязную работу сделали солдаты, а почести достались кучке вождей".

У Пайяма, 33-летнего инженера-программиста, на фронте погибло пять родственников. По его словам, сегодня следует прежде всего задать себе вопрос о том, почему стала возможной эта потенциальная атака со стороны США. "В то время наши молодые солдаты воевали, потому что на Иран напали". Но сейчас, говорит он, иная ситуация. "На мой взгляд, если Америка нападет на Иран, то это будет означать, что он сам этого захотел. Скрывая свою ядерную программу, наша страна глупо провоцирует войну. Зачем же мне тогда воевать?"