Но разве хорошо, что страна не становится ни более свободной или безопасной, ни более справедливой или удобной для жизни?

Когда речь заходит об авторитарном повороте Владимира Путина, часто можно услышать, мол, с западными мерками к России подходить нельзя. Совершенно верно, но что такое "западные мерки"? Попробуем заменить их на "универсальные стандарты": сделал ли Путин россиян более свободными? Или их жизнь - более безопасной? Разве он создал условия для продолжительной стабильности в стране или благосостояния ее граждан? Разве позаботился о большей справедливости?

Нет, ничего этого он не сделал. Конечно, нельзя не согласиться с тем, что многие подразумевают, повторяя высказывание о западных мерках: двух-трех реформ недостаточно, чтобы Россия одним махом превратилась в демократическое государство западноевропейского образца. Но что касается Путина, тревожит не то, что он предпочитает двигаться осторожно и осмотрительно, а то, что осторожно и осмотрительно он движется не к свободе, а в противоположном направлении. Проблема не в темпе, а в курсе.

Основной столп свободы - это "корпоративная культура" правящей касты, которая состоит в разделении властей - культура, которая приветствует наличие "сдержек и противовесов". Развитие этой культуры Путин круто оборвал: ренационализация и репрессии практически уничтожили свободу слова. НПО донимают придирками. Независимость судов существует только на бумаге. Под угрозой оказалось свободное предпринимательство - крупный бизнес (то есть олигархи) запуган, средний подвергается мелочной опеке. Централизация власти в России сегодня достигла тех же масштабов, что и при коммунизме.

И нельзя сказать, что эта монополизация власти является требованием времени, призванная предотвратить скатывание России в хаос. Для этого нет никаких оснований. То, чем занимается Кремль, выходит далеко за пределы мер, необходимых для укрепления эффективности управленческого аппарата. Это показывает история: когда в 2000 году Путин пришел к власти, он приступил к осуществлению программы либерализации, начав с укрепления личной инициативы и большой налоговой реформы - сопровождавшейся снижением налогов! Подобное делается для того, чтобы модернизировать разваливающуюся страну, однако не тогда, когда народ практически неуправляем. Но то, что с 2003 и особенно с 2005 года Путин становится все большим автократом, имеет под собой другую причину: резкий рост цен на нефть и газ. В Россию неожиданно устремились огромные деньги.

От этого жадность в Кремле только выросла - как и понимание того, что теперь снова можно использовать власть в полном объеме. Олигархи, которых до тех пор никто не трогал, вдруг оказались узурпаторами нефтяного богатства, и их понадобилось приструнить. Либерализация утратила прежнюю актуальность. На первый план вышла ренационализация, а политическая лояльность стала более выгодной, чем предпринимательская инициатива.

С тех пор нефтяная промышленность утрачивает свою эффективность, а другие отрасли стремительно хиреют. Армия и чиновничество получают деньги, что, однако, никак не сказывается на их успехах. Наоборот, уровень преступности заметно растет. Порядка стало меньше. Притока иностранных инвестиций, кроме как в нефтегазовый сектор, практически не наблюдается, впрочем, как и роста экономики вне его.

Если нефтяное Эльдорадо когда-нибудь иссякнет, все экономические проблемы, которые имелись до Путина, проявятся снова - причем в гораздо более острой форме. Но будет важное отличие: к тому времени практически не останется институтов, которые могли бы направить недовольство населения в соответствующее русло или укрепить столь необходимую в этом случае личную инициативу российских граждан. А что будет происходить во внешней политике? С тех пор как у него завелись деньги, Путин ведет себя более агрессивно, чем прежде. С 2003 года сменились приоритеты - со встраивания в западную модель на активное доминирование Востока. Сохранится ли этот курс, если цены на нефть упадут?

Не исключено, что главный аргумент кремлевской политики на самом деле базируется на страхе перед возможной анархией. Однако это не что иное, как культурный пессимизм, не оправданный историческим опытом. Высказывание, будто демократизация - это путь к хаосу, здесь можно услышать на удивление часто, хотя обычно оно ничем не подтверждается. Оно является классическим оправданием стареющих узколобых диктаторов, которые играют на страхе перед тем, что будет после них, - вспомним Франко в Испании. С Путиным, возможно, будет еще хуже: он может скрывать возврат к политике советского времени, играя роль просвещенного абсолютиста, который всего лишь хочет предотвратить наихудший сценарий. И многие ему верят.