26 ноября убитая журналистка Анна Политковская будет посмертно награждена в Мюнхене премией имени Ганса и Софи Шолль. У себя на родине критиковавшая режим Путина Политковская считается сегодня благородным, но несовременным персонажем

Книгу Анны Политковской у нее на родине трудно найти. Сотрудник за конторкой в крупном московском книжном магазине, что недалеко от Кремля, отсылает покупателя к полке номер 49 в отделе политической литературы, но там расположились книги о танках и истребителях в шикарных переплетах. Чеченская война хоть и была темой, о которой писала Политковская, но она описывала ее с точки зрения жертв. Мне на помощь приходит продавщица: "Посмотрите там, в углу". Там мой взгляд долго блуждает по корешкам книг, пока я не нахожу то, что искал, - книгу "За что".

Сборник статей Анны Политковской, которая считала себя хроникером государственных преступлений, совершаемых при Владимире Путине, стоит в окружении достойных соседей: в ярком переплете рядом - "Россия при Путине", одна из многочисленных современных хвалебных од президенту, она вышла в издательстве "Империя XXI века". Величие России, а не ее нечистая совесть, становится политическим бестселлером современности.

С момента убийства 7 октября прошлого года, когда Политковская была застрелена неизвестным, прошло чуть больше года, а убийц так и не нашли. На Западе она стала символом мужественной журналистики, в России же ее книги не читают. Издательства по политическим соображениям не хотят печатать ни "Путинскую Россию", ни "Русский дневник", за который в будущий понедельник в Мюнхене ей будет присуждена премия имени Ганса и Софи Шолль. "За что" вышла при посредничестве ее семьи и редакции "Новой газеты", в которой работала Анна Политковская. Тираж книги составил 11 тыс. экземпляров. В сравнительно небольшой Германии каждая ее книга выходит тиражом, превышающим 15 тыс.

Трагедия Политковской в том, что только смерть принесла ей известность в России, при этом популярнее она не стала даже после гибели. Она предвидела то, что Путин встал на путь, ведущий к полуавторитарному режиму, что он намерен перекрыть воздух критике и манипулировать людьми. Ее смерть стала последним подтверждением ее правоты. Но это послание Кассандры услышано лишь немногими. Согласно опросу общественного мнения, проведенного независимым "Левада-центром" относительно важнейших событий 2006 года, ее убийство заняло лишь 13-е место - разделив его со стартом телешоу "Звезды на льду". Оно стало судьбоносным лишь для небольшого круга правозащитников, представителей интеллигенции и журналистов, которые занимают нишу по ту сторону государственной пропаганды.

Многие другие восприняли ее смерть с фатализмом или вскользь помянули ее за ужином. Около тысячи собравшихся в первую годовщину ее убийства на Пушкинской площади в Москве охранялись таким же количеством полицейских и добровольных дружинников - чтобы, по словам одного из них, не допустить "хулиганских действий". В то же время 10 тыс. представителей кремлевской молодежной своры "Наши" писали на огромных плакатах поздравления Путину в честь его дня рождения - что гарантировало им почетное место в телевизионных новостных программах.

Политковская появлялась на телеэкране только тогда, когда этого не удавалось избежать: в качестве переговорщика во время драмы с заложниками в московском театральном центре на Дубровке или как жертва убийства. Она не вписывалась в путинское время, в котором прагматизм переплетается с цинизмом, а успех покупается предательством самого себя. Молодые русские не склонны "напрягаться" по поводу социальных тем - как говорится на молодежном жаргоне. В моде быть крутым. Уж лучше они будут менеджерами со своими планами карьерного роста и ориентирами в виде собственных потребностей.

И студенты Свободного германо-российского института публицистики при МГУ не дают четких оценок Политковской, которая окончила журфак в 1980 году. "Она была неизвестна среди учеников и студентов", - рассказывает после семинара начинающая журналистка Лена, стоящая в окружении 14 сокурсников в здании университета, расположенном напротив Кремля. Никто из них не видит в Политковской профессионального примера для подражания. Некоторые ценят ее мужество и чувство справедливости. "Вообще-то Политковская - фигура более весомая для Германии, чем для России", - резюмирует Лена. Когда 19-20-летние начинают перечислять причины, это звучит почти фаталистически: тяжкая борьба за выживание, которую ведут многие россияне, страх перед госструктурами, от которых жди одних неприятностей, и 70-летний опыт, который показывает, что лучше публично власть не критиковать.

Сюда же добавляется психологическая самозащита от плохих новостей, которые могли бы разрушить веру в то, что в России все идет к лучшему. Многие студенты читают "Новую газету" без удовольствия: по их мнению, газета, которая специализируется в отличие от доминирующих государственных СМИ, на разоблачительных историях о преступлениях на Северном Кавказе, коррупции и деятельности спецслужб, слишком агрессивна и действует удручающе. "Трудно читать такое постоянно", - считает одна из студенток.

Многие русские воспринимали Политковскую больше как правозащитницу, нежели как журналистку. А в сегодняшней России это понятие вызывает отрицательные эмоции. Им, как правило, обозначаются болтуны, не приносящие общественной пользы. Многие из известных правозащитников осуществляли свою деятельность еще в советские времена, некоторые сидели в тюрьме. "Это, несомненно, благородные люди с высокими моральными принципами, но они застряли в минувшей эпохе", - утверждает философ Михаил Рыклин. "Они всеми методами борются против власти, которая намного хитрее советской. Поскольку она зачастую прибегает не к средствам открытого политического подавления, а ищет предлог, не имеющий ничего общего с политикой - как в случае с экс-главой "ЮКОСа" и нефтяным миллиардером Михаилом Ходорковским".

В правозащитной тематике Политковской и ее обличительном стиле отражается нечто несовременное. "Ее социальный пафос, к сожалению, многих отталкивал", - объясняет Ирина Щербакова из правозащитной организации "Мемориал". "Вечно морализирующий, обвинительный тон утомляет и порождает вопрос, почему именно она может решать, что правильно, а что нет". Политковская придерживалась "традиции русских литераторов, которые брали на себя то, что другие люди, а тем более государство, не могли себе позволить: поиск правды, фактов и предъявление обвинений", - говорит Щербакова. Есть журналисты, которые взялись за ее темы. Но у них нет того эмоционального образа автора, который был у Политковской, ее авторской харизмы и влияния, распространяющегося за пределы России. Юлия Латынина концентрируется на деталях, а большому знатоку ситуации на Северном Кавказе Вячеславу Измайлову не хватает страсти Политковской.

Тем не менее философ Рыклин предостерегает от создания "культа" Политковской. По его мнению, Политковская предпочла бы, чтобы все понимали, что не только она сражается на этом поле. "Она не должна превращаться в единственную святую на безлюдном фоне". Затем он перечисляет имена других мертвецов, которые были убиты при загадочных обстоятельствах: ее коллега Юрий Щекочихин, эксперт по фашизму Николай Гиренко, депутат Госдумы, либерал Сергей Юшенков. "Все они не были известны на Западе", - говорит Рыклин.