У 12-летней жительницы Украины был обнаружен рак костей - спустя 16 лет и шесть дней после взрыва реактора на Чернобыльской АЭС

Когда Тане было 12 лет, весной 1986 года в Чернобыле взорвался реактор. Целые районы попали в зону заражения, особенно в Белоруссии и на Украине - в том числе и к юго-востоку от Киева. Там Таня выросла.

Сейчас Тане Пивоваровой 32 года, и у нее есть дочь, 12-летняя Катя. Ее катастрофа началась 3 года назад. В один из солнечных весенних дней 2003 года, спустя 16 лет и 6 дней после взрыва реактора, 9-летняя девочка впервые пожаловалась на боли в коленях. "Я точно помню, - говорит Таня, - было 1-е мая, мы шли гулять". Когда нога распухла, а боли усилились, врачи стали говорить об артрите.

Сейчас, когда Катя хромает, опираясь на красные костыли, повязанная голубым платком, по коридорам бранденбургской клиники в Вандлице под Берлином, ее знает каждый. Она быстро знакомится - с медсестрами и врачами, как с друзьями по несчастью. Она здесь уже несколько месяцев. "Общество помощи онкологически больным детям Чернобыля" ежегодно привозит из Минска около 50 матерей и детей, таких, как Катя, страдающих раковыми заболеваниями. После взрыва чернобыльского реактора было зафиксировано на 38% больше случаев развития опухолей, чем до трагедии.

Движение - важный элемент ежедневной программы для маленькой пациентки в Берлине. "Дети должны учиться быть самостоятельными, - объясняет специалист по лечебной физкультуре. - Вначале у них не хватает выносливости, но затем они привыкают - если в 3-м классе ты не можешь бегать на 100-метровую дистанцию, другие дети этого не поймут".

Протез ноги лежит в раздевалке

Между тем Катя мужественно окунается в бассейн и подтягивается обратно к краю. Там она распрямляется и ждет Таню. Отсутствие платка и оранжевый купальник делают очевидной болезнь девочки. Запавшие глаза, кажущаяся слишком большой из-за отсутствия волос голова. Протез ноги остался в раздевалке.

Слышны голоса, пахнет хлоркой, в воду звучно падает мяч. На скамейке сидят два мальчика, у обоих нет одной из ног. Один из них встает и прыгает к Кате в бассейн, поднимая брызги вокруг. Дети смеются. "Это Евгений, - говорит врач. - Ногу пришлось ампутировать, поскольку пошли метастазы. В большинстве случаев такие дети долго не живут, но Евгений такой жизнерадостный". 15-летний подросток подтягивается на бортике бассейна, но не удерживается и срывается обратно в воду. Плюх!

Дорога Кати до клиники в Германии была длинной - это была одиссея сквозь надежды и отчаяние, многочисленные попытки лечения, страны и языки. А для ее матери это было временем взятой на себя ответственности, так как она должна была вдалеке от родных решать все сама. "Самым ужасным был страх перед ошибкой", - рассказывает она. В июне 2003 года Кате был поставлен диагноз "рак костей" - и то только потому, что Таня была настойчива. Будучи медсестрой, Таня не верила в версию об артрите и обратилась за помощью в диагностический центр в Донецке.

Саркома кости относится к одному из тяжелейших онкологических заболеваний, часто она осложняется метастазами - и только около половины больных имеют шанс выжить. "Когда слышишь об этом - вздрагиваешь, - говорит Керстин Либер, руководитель отделения детской онкологии, - это рак в самом прямом смысле этого слова". Лечение столь сложного заболевания Таня не хотела доверять украинским врачам. "Я знала, что время не ждет". На Украине больные онкологией дети проходят лечение бесплатно, но возможности медицины в этой стране ограничены: устаревшие приборы, отсутствие медикаментов. Таня навела справки о том, какое лечение проходят дети с подобными диагнозами в других странах, и натолкнулась на онкологическую клинику в Боровлянах под Минском, в соседней Белоруссии. Лечение там обошлось в несколько тысяч долларов - слишком дорого для Таниной семьи. Отец за свою работу минером зарабатывал за год вдвое меньше требуемой суммы, да и Танина зарплата была слишком мала. Они продали квартиру, трех коров, все до последней кастрюли, однако этого было все равно мало. На Катино лечение дали денег все - дяди и тети, школа.

Катя начала проходить химиотерапию, а в августе 2003 года, спустя 17 лет после Чернобыльской катастрофы, ей ампутировали левую ногу. Все это время друзья писали ей письма в больницу. "Там никто не получал так много писем, - рассказывает Таня. - Это было сильной моральной поддержкой". А она была необходима всем. Когда спустя год Катя, наконец, получила протез, она была разочарована: она не могла ходить на нем, сустав все время выбивало. Катя видела фотографии детей с протезами ног, которые могли даже кататься на велосипеде. "А я передвигалась как черепаха, - рассказывает девочка с большими серо-голубыми глазами. Она задумчиво поправляет платок. - Врачи говорят, что к протезу надо привыкнуть".

Постепенно она привыкла, снова начала ходить в школу и была приглашена в Вандлиц - клинику, которая сотрудничает с минской онкологической больницей. Там она должна была вновь научиться самостоятельности. Но у рака были на нее другие планы: через некоторое время после ее приезда в клинику у нее были обнаружены метастазы в легких. Девочку нужно было оперировать. Жестокое испытание для матери и дочери. Отец, который находился за 2500 км, не знал, увидит ли он свою дочь снова. "Сначала я подумала, что это ошибка, что Катины анализы перепутали, - говорит Таня. - Было тяжело снова начинать все с начала. Но мы много куда ездили с Обществом помощи: в зоопарк, в Берлин - и поняли, что бороться стоит. Мы сделали выбор в пользу жизни".

Это не всегда просто. Лечение важно, но оно связано с определенными трудностями. Катя как раз два дня провела в клинике, где проходила химиотерапию. "Химиотерапия утомительна. После нее мне всегда плохо. У меня нет аппетита, все болит". Она гладит себя по рукам и ноге. Сегодня у нее был сеанс массажа для снятия болевых ощущений. "Катя знает, что ей нужно все это для того, чтобы выжить", - говорит Таня. Но часто она начинает переживать, говорит, что больше не хочет. Тогда они начинают разговаривать об этом. Катя должна решить, будет ли она делать это. "В начале химиотерапии я говорила: да поможет нам Бог. А сейчас я говорю: слава Богу". У Тани на шее висит крестик. "Мы с дочкой говорим обо всем. Мы не хотим потерять ее доверие", - говорит Таня.

Только о смерти они не говорят

"Того, что делает она, не делает ни одна другая мать, - говорит Керстин Либер. - Многие дети даже не знают, что с ними происходит". Таня с Катей говорят почти обо всем - только одной темы они не касаются в своих разговорах. "Я редко думаю о смерти", - говорит Катя и смеется. И выглядит при этом намного серьезнее своих ровесниц. "Нам нужна наша сила, чтобы выжить", - уверенно заявляет Таня. С того самого момента, как над Катей нависла угроза смерти, все сводится к тому, чтобы преодолеть ее. Только ночью, когда мысли и чувства получают свободу, страх обретает ту силу, которую удается победить днем. "Во сне Катя часто кричит, - говорит Таня. - Я боялась, что она умрет". А мать? "Мне иногда снится, что меня хватает ведьма и несет куда-то". Но их не так-то легко запугать. "После школы я хочу поступать в университет". Раньше Катя была лучшей ученицей в классе, а теперь она должна очень постараться, чтобы попасть в 4-й класс. Она пропустила два года. Многие, о ком заботится "Общество помощи онкологически больным детям Чернобыля", учатся на дому. А Катя хочет обратно в школу, к друзьям. Туда, где кипит жизнь.