"Христос зовет нас всех друзьями. Его смерть освобождает от ненависти и насилия. Освобождает от рабства. Откроем сердца Иисусу, не будем Его бояться". Краткой речью, наполненной мыслями о духовности страданий, Бенедикт XVI завершил потенциально взрывоопасный Крестный ход.

Потому что вчера вечером Голгофа была в Китае. У Ирода и Пилата были миндалевидные глаза. Китайцы были головорезами, схватившими Иисуса. Молитвы для ритуала были написаны по желанию Папы кардиналом Цзэном из Гонконга, и весь Крестный ход был освящен памятью "Церкви молчания".

Бенедикт XVI сам начал ритуал под проливным дождем, посетовав на то, что за прошедшие столетия стало больше "Колизеев (мучеников) там, где наши братья, в различных частях света, все еще жестоко преследуются". Но в Ватикане, в том числе и в связи с международной напряженностью, вызванной репрессиями в Тибете, видимо, побоялись подлить масла в огонь, и поэтому понтифик не стал в финале возвращаться к теме мученичества во имя веры, как в Китае, так и во всем мире. По сценарию, Папа должен был взять из рук китайской девочки крест, но сделал это только в самый последний момент.

Но, несмотря на все эти нюансы, Крестный ход вчера был особенным. Это правда, что в тексте кардинала Цзэна были сделаны поправки, в том числе и вычеркнут явный намек на китайцев, но во всех молитвах, читавшихся на протяжении Крестного хода, упоминались мученики "Церкви молчания", вначале в Китае, а потом и в других частях света, и каждое упоминание звучало эхом криков преследуемых, раздававшихся на протяжении прошедших десятилетий за бамбуковым занавесом.

Архиепископ Гонконга кардинал Цзэн вспоминает христиан, "на которых клеветали, которых пытали, которых высмеивали". И сразу же память возвращается к истерии на маоистских судебных процессах. Кардинал вспоминает даже о предательстве некоторых архиепископов. В строках молитв звучат стоны преследуемых: "Иисус, ты слышал крики преследуемых".

Это череда молитв, в которых рассказывается о страданиях, при этом в глазах стоят картинки все еще продолжающихся гонений на верующих, охоты, которая на протяжении долгих десятилетий наносила удары по катакомбной Католической церкви в Китае. Толпа в Колизее под покровом зонтов внимает в тишине: "К чему эти преследования? К чему это затянувшееся рабство?"

У многих паломников в руках ватиканская книжка о ритуале, и в ней одни лишь иллюстрации: там Христос - китаец, но и его преследователи тоже китайцы, - но эти иллюстрации производят сильнейший эффект. Мечи, направленные против Христа - китайские, и те, кто подвергает Христа страданиям, тоже китайцы, как и те, кто приковывает Христа к мраморному льву, вековому символу имперской власти Пекина. Это не литургия, это история отражается в этих молитвах. Особое внимание было уделено "матерям стольких молодых людей, посаженных в тюрьму за веру в дело Христа, матерям, которые, рискуя быть арестованными и преследуемыми, все равно не прекращали молиться в семье". И вот последняя строка молитв Цзэна: "На протяжении столетий множество невинных были осуждены на жестокие страдания".

И все же этот ритуал обращен не в прошлое. Во вступительном слове кардинал Гонконга признался, что постарался очиститься от враждебного отношения ко всем тем, кто "заставляет в сегодняшнем мире страдать наших братьев". Однако на горизонте появились и признаки надежды, достаточно вспомнить о переговорах, которые терпеливо ведет Бенедикт XVI с властями Пекина: Христос, просвети умы правителей, чтобы они "обрели мужество и стали уважать свободу вероисповеданий".

Издание Osservatore Romano пишет, что взор Папы устремлен на китайскую Католическую церковь, "богатую переживаниями, но и надеждами; на Церковь, которая намерена всеми своими богатствами, прежде всего духовными и моральными, способствовать росту своей страны". Таким образом, ритуал в честь "Церкви молчания" превратился в импульс по преодолению всех страданий прошлого и импульс к работе, направленной на достижение примирения.