"Для Владимира Путина многое изменилось с тех пор, как произошли теракты в Париже. Клише о том, что агрессия в Крыму и на Украине показывает, что он представляет собой большую угрозу для Запада, чем ИГИЛ, было выгодно критикам президента Обамы, но теперь это безнадежно устарело. Учитывая совместные российско-французские авиаудары против ИГИЛ в Сирии на прошлой неделе, Россия теперь стала фактическим союзником Запада. Путин-пария предпринял попытку исправиться, или так это должно выглядеть", - пишет редактор отдела комментариев газеты "Ведомости" и автор блога Russia File Института Кеннана Максим Трудолюбов в статье для The New York Times.

"Путин - испытанный мастер манипулирования чрезвычайными ситуациями - настоящими или воображаемыми - с целью получить то, что ему нужно", - полагает журналист.

"По сути дела, он использует свою коронную политику чрезвычайных ситуаций, чтобы держать страну в почти постоянном состоянии тревоги; безопасность получает приоритет над политическими, юридическими или рыночными свободами", - рассуждает автор.

"До терактов в Париже перспективы ближневосточной авантюры Путина не были радужными", - отмечает Трудолюбов. Затем, 31 октября, российский пассажирский самолет потерпел крушение на Синайском полуострове.

"Хотя россияне, должно быть, знали о том, что авиалайнер был разрушен бомбой, Кремль не решился официально объявить о том, что это был теракт, таким образом, освободив Путина от политической обязанности принять ответные меры", - говорится в статье.

"Потом, 12 ноября, террористы-смертники ИГИЛ совершили подрыв на рынке в Бейруте, в результате чего погибли 43 человека. На следующий день удар был нанесен по Парижу. Путин взял инициативу в свои руки", - пишет журналист.

"Во вторник, 17 ноября, он объявил о том, что российский авиалайнер на самом деле потерпел крушение в результате заложенной террористами бомбы, и пообещал отомстить", - отмечает автор.

"Для тех, кто наблюдает за Путиным, это было знакомое представление", - пишет Трудолюбов, напоминая об аналогичных заявлениях президента, за которыми последовала вторая чеченская война.

"Его цель - тогда в Чечне, теперь в Сирии - подчинить неспокойный регион, предоставив свободу действий лояльному военному диктатору, неважно, насколько жестокому, который сокрушит всех джихадистов, сепаратистов и противников ради поддержания стабильности", - утверждает автор.

Он напоминает об инициативе Франсуа Олланда по созданию антиигиловской коалиции и о его переговорах по этому поводу с Путиным и Обамой.

Обоим политикам стоит помнить о том, что Путин действует решительно, считает Трудолюбов. "Бросившись на помощь Олланду, он искусно подрывает трансатлантические связи. Крымский кризис давно миновал, и украинский вопрос становится все более отдаленным. Когда он вновь встанет перед российскими и западными дипломатами, Кремль, без сомнения, свяжет российское партнерство по Сирии с уступками Запада по Украине", - полагает автор.

Трудолюбов предполагает, что может теоретически потребовать Путин по Украине: "переписать конституцию, провести выборы, в результате которых к власти придет промосковское правительство, и прекратить боевые действия, после чего страна останется в сфере влияния Кремля".