Перепись населения подтвердит то, что давно знают жители этого села: российская деревня умирает

Скоро таких людей, как Раиса Клубкова, в России не останется. Она родилась и выросла в маленькой деревне, в двух часах езды на юг от Москвы. Она может рассказать о нескольких поколениях своих предков, живших здесь, но не видит будущего. "Все молодые давно уехали, в том числе и мои дети, - говорит она. - Деревня умирает. Уже почти умерла".

Результаты переписи населения почти наверняка подтвердят то, что экспертам известно уже несколько десятилетий. Российская деревня, традиционный институт, который одни называют источником национального своеобразия, а другие - цитаделью отсталости, практически вымерла. По данным переписи 1897 г., 85% россиян жили в деревне. В 1960 г. в селе оставалась половина граждан страны. Сегодня лишь пятая часть живет в 120 000 "сельских поселениях". Большинство из них - старики и инвалиды.

"Наша деревня - это пустырь, с которого бегут все, кто может, - говорит Валерий Черников, заместитель редактора газеты "Сельская Жизнь". - Такое ощущение, что Россию силой отрывают от корней".

"Когда моя мама была молода, - говорит Клубкова, - в деревне было очень много молодежи. Мы сами выращивали и делали все, что нам нужно. У нас была своя манера одеваться и строить дома. Люди рукодельничали и продавали свои изделия в городах. Все кипело жизнью".

В течение многих веков деревня была центром российской жизни. Российские деревни нельзя сравнивать с небольшими северо-американскими городами, которые изначально строились для того, чтобы выполнять чисто урбанистические функции, служить торговыми и транспортными центрами для сельскохозяйственных общин. В российских деревнях все наоборот. Крестьяне собирались в изолированные, практически самодостаточные общины, чтобы помогать друг другу. Земли принадлежали (и до сих пор принадлежат) крупным землевладельцам (раньше - помещикам, потом - колхозам), а не тем, кто на них работал. Перестав быть источниками рабочей силы, российские деревни оказались в изоляции и начали вымирать.

Клубкова помнит, что, когда она была маленькой, почти все соседи были ее родственниками. Постепенно огни в домах гасли. Несколько десятилетий назад в Кленовке было 30 домов. Сегодня из них заняты лишь шесть. В деревне остались лишь пенсионеры. "Все, кто здесь жил, умерли или переселились, - сказала Клубкова. - Мы утратили нить, которая связывала нас вместе. Все изменилось".

Двое детей Клубковой живут в Москве и редко навещают мать. Некоторые из ее бывших соседей, покинувших Кленовку в молодости, приезжают сюда летом. Они выращивают овощи и наслаждаются покоем. "Но их дети выросли в городе. Они не приезжают сюда, - сказала она. - Молодежь это место не интересует".

В тридцатых годах коммунистический режим жестоко приватизировал сельское хозяйство, но стуктура деревни в целом осталась нетронутой. В советские времена крестьяне были привязаны к своим домам. Государство эксплуатировало деревню, пользовалось дешевой рабочей силой, отбирало продукты питания и ресурсы, необходимые для индустриализации.

Даже в космическую эпоху СССР практически не модернизировал сельское хозяйство. Кленовка расположена в 70 км от Москвы. Электричество появилось здесь в 1948 г. Газ - всего три года назад. Здесь до сих пор нет асфальтированных дорог. Воду местным жителям приходится брать в колодце. Телефон есть только в расположенном неподалеку доме частного фермера. В 1998 г. Счетная палата провела исследования, которые показали, что 77% российских деревень живут без водопровода, 34% не имеют асфальтированных дорог, 97% домов лишены туалетов.

"Зимой дорогу заваливает снегом. Мы оказываемся оторванными от мира почти так же, как наши предки, - говорит другая местная жительница Мария Типлова. - Никто ничего для нас не делает. Мы как будто бы не существуем".

В отличие от некоторых европейских государств, особенно от Франции, в России нет программы сохранения деревень. Надежды на то, что их можно будет урбанизировать, нет. В ХХ веке российские села пострадали от множества потрясений. Постсоветское развитие явно прошло стороной мимо таких старых деревень, как Кленовка. Многие видные российские традиционалисты, в частности лауреат Нобелевской премии писатель Александр Солженицын, считают, что главная трагедия современной России - это гибель деревени.

"Деревни, созданные на основе христианских ценностей, были моральным ядром России, - считает писатель Василий Белов, ведущих представитель писателей, призывающих возвратиться к земле. - Наши села вымирают, а с ними вместе и Россия. Мы не можем этого допустить, потому что это приведет к духовной гибели нации. Мы будем бороться за возрождение деревень".

Другие смотрят на ситуацию с практической точки зрения. После ста лет постоянной эксплуатации и безразличия российское сельское хозяйство утратило потенциал и не может возродиться. "Зарплаты в советских колхозах были такими низкими, что люди искали любую возможность переехать в город. В селе не осталось хорошей рабочей силы, - считает Сергей Михайлов из независимого Центра политических технологий в Москве. - Наше государство не хочет помогать частным фермерам, не хочет выдавать им кредиты. Поэтому упадок продолжается".

Ожидается, что в январе вступит в силу новый закон. Впервые в российской истории будет разрешена продажа сельскохозяйственных земель. Эксперты предупреждают, что новые правила вряд ли помогут немногочисленным частным фермерам, которые пытаются выжить среди развалин российских деревень.

"Крупные бизнесмены хотят купить обанкротившиеся колхозы и превратить их в сельскохозяйственные компании западного типа. Множество средств будет вложено в технику, рабочей силы будет мало, - объясняет Евгений Бутовский, директор центра производства ячменя при российском министерстве сельского хозяйства. - В долгосрочной перспективе это может спасти наше сельское хозяйство, но это не поможет умирающим деревням".

Недавно крупный московский банк построил неподалеку от Кленовки небольшой дачный поселок для руководителей. Десять шикарных кирпичных домов окружены высокими заборами. На крышах блестят спутниковые тарелки. Возможно, именно так будет выглядеть российская деревня XXI века.

"Мы видим их, только когда они приезжают и уезжают на своих больших машинах, - говорит Типлова. - Сюда они никогда не приходят. Они - новые русские, а мы - старые русские".