В период развала Советского Союза один из моих друзей предсказывал, что рано или поздно коммунизм вернется, "но в следующий раз без глупостей".

Мой друг, венгр, пережил самые трагические эпизоды ХХ века: нацизм, Холокост (мой друг, еврей по национальности, едва избежал отправки в концентрационный лагерь), коммунизм, венгерскую революцию. Таким образом, можно понять, если он весьма скептично относится к прогнозам мирной и демократичной постсоветской эры, в особенности в отношении России.

В его собственной стране все прошло относительно хорошо, хотя сами венгры могут в данный момент с этим не согласиться. В настоящее время в Будапеште бушует восстание после того, как в СМИ в результате утечки проникла видеозапись, на которой премьер-министр в нецензурных выражениях говорит, что он снова и снова врал о состоянии экономики в стране.

В Венгрии есть и другие проблемы: зияющий бюджетный дефицит, политическая поляризация, коррупция. Однако Венгрия теперь является частью Европы, и ее проблемы схожи с проблемами остальных европейских стран с более устоявшейся демократией. Венгрия - нормальная страна с нормальными проблемами и значительными достижениями, учитывая ее политическую историю.

В этом году Венгрия отмечает 50-летие антикоммунистической революции. Хотя обычно эту революцию описывают как благородный провал, можно ожидать, что в связи с этой датой будет отмечено, что в конечном итоге идеалы, вдохновлявшие борцов за свободу в 1956 году, были реализованы.

В России, к сожалению, совсем другая история.

Президент Путин очень много почерпнул из старой советской системы, чтобы построить нечто, все сильнее напоминающее новую модель авторитарного управления. Он отказался от многих "глупостей", о которых говорил мой приятель, то есть марксистской части марксизма-ленинизма. Государственная экономика, коллективизация сельского хозяйства, догматический атеизм, демонизация классового врага - этим запятнанным прошлым концепциям нет места в путинской России.

Однако президент Путин осовременил ленинскую часть этой формулы, в особенность в той части, которая касается твердого контроля над инструментами правительства и наиболее стратегически значимыми составляющими экономики. Он, разумеется, не упразднил официально демократические институты, которые возникли при его далеком от совершенства предшественнике Борисе Ельцине. В России все еще действуют политические партии, несколько независимых источников информации и неправительственные организации. Однако Путин шаг за шагом приблизился к тому, чтобы выбить на обочину или уничтожить практически все источники альтернативного влияния, благодаря чему теперь он правит практически неограниченно.

Упадок прессы, которая при Ельцине была живой и политически свободной, особенно удручает. Путин избегает прямой цензуры. Вместо этого газеты и особенно телеканалы один за другим переходят в руки государства или союзников режима. Журналистам, которые вмешиваются в противоречивые темы, закрывают рот, чаще всего путем судебных исков, обвиняющих их в клевете, но иногда и путем насилия.

Имела место серия убийств журналистов - за время правления Путина было совершено 13 таких убийств, ни одно из них не раскрыто. Самым последним и самым пугающим в ряду этих событий стало убийство Анны Политковской, героической журналистки, специализирующейся на журналистских расследованиях, которая выбрала несколько опасных тем: местная коррупция, плохое обращение с солдатами в армии и в особенности зверства войны в Чечне.

Реакция Путина на смерть Политковской была следующей: он выразил сожаление о значении убийства для международного имиджа России, предположил, что в убийстве могут быть замешаны внешние силы, стремящиеся таким образом бросить тень на репутацию России, и с леденящим кровь равнодушием отметил, что степень ее влияния на происходящее в России была "крайне незначительной". Ни соболезнований семье Политковской, ни подтверждения приверженности идее свободной прессы.

Никто всерьез не делал предположений о причастности правительства к убийству Политковской. Но никто и не исключает такой возможности как чего-то нереального. Что справедливо в отношении многих вещей в современной России, убийство Политковской произошло в сумеречной зоне, где ничего толком неизвестно.

Хотя власти могут в итоге арестовать снайпера, мало кто верит, что перед судом предстанут те, кто заказал убийство. И мало кто верит, что власти будут прилагать серьезные усилия к розыску настоящих преступников.

Именно этой замутненностью, где факты - об убийстве, суде, экономических операциях или зверствах в армии - неизвестны и никто не ждет, что они станут известны, путинская Россия больше всего напоминает Советский Союз эпохи Брежнева. В Советском Союзе никто, разумеется, не ждал открытости или чего-то приближающегося к правде. То, что Россия во многих аспектах является открытой и свободной страной, делает это отсутствие политической прозрачности еще более предательским. И то, что российское руководство пытается уничтожить демократию в своей стране через 50 лет после подавления попытки Венгрии добиться свободы, является отрезвляющим напоминанием о тех задачах, которые стоят перед защитниками свободы сейчас, через 15 лет после окончания холодной войны.

Арч Паддингтон - глава отдела исследований Freedom House.