Эта трагедия отличалась от всех других российских трагедий: впервые удар был нанесен по новой буржуазии, пишет Анна Зафесова в материале, опубликованном на сайте газеты La Stampa.

"Хмурый октябрь 2002 года. Захват заложников в театральном центре на Дубровке стал трагедией, которая отличалась от всех остальных российских трагедий. Прежде бомбы взрывались на рынках, на узких горных дорогах. Была бомба в московском метро, но страх был быстро поглощен чревом столицы. Были и взрывы жилых домов на рабочей окраине, но страх перед возможностью не проснуться, оказавшись под развалинами, скоро прошел: новый президент - молодой и энергичный - обещал "мочить террористов в сортире", - пишет итальянская журналистка.

"В этот раз война пришла в благополучную Москву и нанесла удар по нарождающейся буржуазии, которая увлеклась новой модой на мюзиклы и повалила на первый спектакль подобного рода, родившийся дома, поставленный по произведению русского автора, с русскими актерами: "Норд-Ост" - сказка о дружбе и оптимизме, - рассказывает Зафесова. - В зрительном зале театра на Дубровке (бывший ДК шарикоподшипникового завода) сидело почти тысяча человек. Среди 916 заложников была дочь бывшего министра, актеры, певцы, предприниматели, западные туристы, которые оплатили дорогой билет и никогда не ездили на метро. Это были люди, чьи дети не попали на войну на Кавказе. Это были люди, с которыми определенные вещи вроде бы никогда не могли случиться, - до тех пор, пока 23 октября 2002 года в 21:15 главарь группы Мовсар Бараев не поднялся на сцену, прервав спектакль автоматной очередью в потолок, и не сказал: "Вы все заложники".

"Это были 57 часов страха и тревоги, которых Москва прежде не испытывала, - продолжает журналистка. - Это был первый теракт в эпоху мобильных телефонов: заложники отправляли sms родственникам. Террористы в масках в сопровождении "черных вдов" с поясами шахидов, картинно закутанных в покрывала, просили прекратить войну. Но времена изменились, и сценография, придуманная гением зла Басаевым, уже не производила впечатления на Кремль. Это был вопрос времени, когда посредники Анна Политковская, Григорий Явлинский и другие вели переговоры с террористами и выводили из здания по несколько заложников. Так продолжалось до рассвета 26 октября, когда началась операция по освобождению. Был применен загадочный газ для того, чтобы парализовать террористов, потом начался штурм, в ходе которого все повстанцы были убиты - вместе со 125 заложниками, задохнувшимися от секретного вещества", - говорится в статье.

"Большая часть жертв погибла в больнице, куда их доставляли на машинах скорой помощи, уложив штабелями, как покойников. Родственники жертв в прошлом году сумели доказать в Страсбургском суде, что их родные, в том числе дети, погибли по вине российского государства, которое, защищаясь, заявляло, что требовалось избежать более значительных жертв, которые могли быть, если бы террористы взорвали бомбы", - пишет автор статьи.

"Остается еще одна загадка: почему ни один из 35 чеченцев не сумел взорвать хотя бы один заряд, принимая во внимание, что газ подействовал не сразу и некоторые из них даже стреляли в спецназовцев? Почему у "черных вдов" в карманах были билеты на обратный путь, если это была самоубийственная миссия? По словам некоторых чеченцев и представителей власти, террористы, вероятно, рассчитывали на переговоры в прямом телеэфире и на возможность бежать домой. Они думали, что Кремль не допустит кровопролития в Москве. Но они ошибались. Времена изменились. На Дубровке российское государство воспользовалось историческим правом убивать своих граждан, чтобы продемонстрировать свою силу. Через два года в Беслане чеченцы даже не настаивали на переговорах - они приготовились умереть вместе со своими жертвами, - пишет Зафесова. - Сегодня же на Дубровке только родственники и друзья жертв вспоминают о трагедии десятилетней давности, тайны которой так и остаются нераскрытыми".