25 декабря исполняется 15 лет с того дня, когда Михаил Горбачев ушел в отставку, флаг с серпом и молотом, развевавшийся над Кремлем, был спущен, а Советский Союз официально прекратил существовать, уступив место независимой, демократической - теоретически - России и 14 родственным ей государствам. Но не ищите в Москве парадов, на которых праздновалась бы эта годовщина. Не будет ни фейерверков, ни общенациональных торжество по случаю годовщины эпохального события второй половины XX столетия.

Зато отмечавшееся на прошлой неделе 100-летие Леонида Брежнева вызвало волну ностальгии по старому аппаратчику с густыми бровями. На его могилу на Красной площади возлагали венки и цветы, прошли конференции о его наследии, в его честь были переименованы улица и парк. Корреспондент государственного телевидения восторженно рассказывал, что он "пользовался большим успехом у дам". Опрос показал, что больше 60% россиян относятся к брежневской эре положительно, и только 17% - негативно.

Что же делать с Россией, у которой сегодня затуманивается взор при воспоминании о тирании и застое и которая ворчит, что конец одного из самых деспотических режимов мира в 1991 году был, как выразился Владимир Путин, "крупнейшей геополитической катастрофой века"? Что делать со страной, у которой есть все атрибуты западной капиталистической демократии, но есть и кагэбешный цинизм, чтобы достать своего противника в изгнании, используя радиоактивный полоний?

Россия сегодня с трудом поддается определению. Это вам не Советский Союз ваших отцов. Каждый день русские пользуются огромной свободой жить по своему усмотрению, не беспокоясь, что соседи настучат про их шутки в адрес властей. Они могут ездить за границу, начинать собственный бизнес, смотреть иностранные фильмы и беспрепятственно гулять по интернету.

И тем не менее, Кремль практически завершил осуществление семилетнего плана по новой консолидации власти и уничтожению всякой серьезной оппозиции. Сначала он прибрал к рукам телевидение, потом парламент, потом бизнес. Он манипулировал выборами, затем, когда это стало неудобно, вообще отменил выборы 89 региональных губернаторов страны, а теперь собирается проделать то же самое с мэрами крупных городов. Он запугал правозащитные группы и одну за другой взял под свой контроль газеты.

Так что Россия в некотором смысле немного напоминает Китай, где экономика процветает в условиях новообретенной свободы, но политика остается под жестким контролем. В некоторых других отношениях она напоминает Венесуэлу Уго Чавеса, или Чили Аугусто Пиночета, или и то и другое вместе взятое. Не зря прежних монархов называли "Государем Всех Россий" (имеется в виду "всея Великия и Малыя и Белыя Poccии Самодержец". - Прим. ред.).

Есть несколько Россий, и они все существуют одновременно.

15-летний путь от отставки Горбачева до расцвета Путина очень поучителен сейчас, когда Вашингтон говорит о насаждении демократии в неплодородную почву по всему миру. Госсекретарь Кондолиза Райс недавно заявила, что для превращения Ирака в оплот демократии "потребуется время". Если судить по России, на это может потребоваться столько времени, что многие из нас не доживут.

"Был ряд упущенных возможностей, - сказала Райс о России в интервью The Washington Post (она была специалистом-советологом в Белом доме в тот период, когда СССР приближался к своему концу). - Были некоторые разочарования. Страна не развивалась по прямой. Я думаю, что привязывание энергоносителей к политике очень тревожно. Но в то же время это уже не Советский Союз, и личные свободы сейчас так расширились, как мы представить себе не могли в те времена, когда я там была".

Оптимизм первых недель после распада СССР оказался заразителен. Горбачев пал жертвой тех сил, которые он сам высвободил с помощью реформ, направленных на спасение социализма. Президент Джордж Буш-старший восхвалял конец Советского Союза как "победу свободы и демократии" и приветствовал "появление свободной, независимой и демократической России".

При Борисе Ельцине Россия отдельными рывками продвигалась вперед, но каждый шаг, казалось, сопровождался откатом назад такой же силы. В результате выборов был сформирован представительный парламент, но только затем, чтобы вступить в танковое сражение с Ельциным. Государственная собственность была передана частным собственникам, но только затем, чтобы быть украденной новоиспеченными олигархами. Границы были открыты, но экономика рухнула. Регионы получили большую самостоятельность, но, как только Чечня потребовала слишком много самостоятельности, началась война. К тому времени, когда ослабевший Ельцин выбрал малоизвестного полковника КГБ на роль своего преемника под Новый год, в конце 1999, страна была готова на все, что хоть немного напоминало бы стабильность.

Жесткое путинское правление и совпавший с ним рост цен на нефть преобразили Россию. Во время моей последней поездки туда несколько месяцев назад я обнаружил, что меньше чем за два года недалеко от дома, где я жил, вырос гигантский новый торговый центр - как говорят, самый большой в Европе. ИКЕА, открывшая свой первый магазин в России как раз на той неделе, когда Путин был официально избран в 2000 году, и обнаружившая в первый день работы у своих дверей 40 тыс. изголодавшихся покупателей, сейчас имеет пять мебельных магазинов и восемь моллов и планирует открыть еще 11, после чего станет вторым по количеству земли земельным собственником в Москве. Россия купается в деньгах, при Путине ее экономика выросла в пять раз, с 200 до 920 млрд долларов, а когда-то нищее правительство расплатилось со всеми международными долгами полностью и с опережением графика.

Между тем это богатство отнюдь не проникло во все уголки страны, и даже там, где оно присутствует, остается чувство неловкости и ощущение, что что-то утрачено. Недавний опрос, проведенный Левада-центром, показывает, что спустя 15 лет 61% россиян жалеют о распаде Советского Союза. Я неоднократно наблюдал это в то время, когда жил в Москве. Однажды у нас дома за столом наш русский приятель, на первый взгляд совершенно западный человек 30 с чем-то лет, доказывал, что советское время было не так уж плохо и что Сталина будут помнить как героя.

Что касается Брежнева, правившего с 1964 года до своей смерти в 1982 году, то по прошествии времени он воспринимается скорее как отец, чем как последняя крупная фигура коммунистической геронтократии. "В 1982 году я даже в самых страшных кошмарах не мог представить себе, что столетие Брежнева будут отмечать с таким интересом, - сказал недавно в эфире радиостанции "Маяк" ее ведущий Владимир Аверин. - То, что происходит сегодня, - это эмоциональная и отчасти агрессивная попытка заявить, что тогда все было хорошо, а сегодня, с демократией и многопартийной системой, - плохо. Такой вот неожиданный посыл: Тогда у нас была идеология, и поэтому все было хорошо, а сегодня у нас нет никакой идеологии, и это значит, что мы не можем жить хорошо".

На сайте "Ежедневного журнала", одном из последних остатков независимой медиаимперии, которую Путин целенаправленно уничтожал с первых лет его президентства, Антон Орех написал, что россияне испытывают ностальгию главным образом по иллюзии стабильности, которую создавал Брежнев. "Люди помнят это чудесное чувство, что не надо ни о чем беспокоиться, потому что все решено за тебя, и тебе просто надо мирно жить, ходить на работу и получать зарплату, - пишет он. - Дайте людям мир и покой, погрузите их в нирвану, и они с удовольствием отпразднуют ваш столетний юбилей".

Пока они мирные и тихие, россияне сегодня могут рассчитывать на то, что государство не будет их сильно беспокоить. Но те, кто пытается всерьез повлиять на развитие страны, рискуют подвергнуться притеснениям, насилию или оказаться в тюрьме. Убийство Александра Литвиненко путем радиоактивного отравления привлекло внимание на Западе, но он всего лишь один из впавших в немилость и попавших под каток.

Только за последний год на Марину Литвинович, бывшего советника Кремля, которая присоединилась к небольшой группе оставшихся оппозиционеров, напали на улице, и многие считают это нападение политически мотивированным; ее ударили сзади по голове, выбили два зуба, повредили ногу и спину и разбили в кровь лицо. Другой бывший советник Кремля, Марат Гельман, помогавший создать псевдооппозиционную партию, чтобы имитировать политическую конкуренцию в 2003 году, был избит, а его художественная галерея разгромлена десятью бандитами в масках. Его прегрешение состояло в том, что он проводил выставку грузинского художника в тот момент, когда Россия была на ножах с Грузией.

Список можно продолжить: Анна Политковская, самая известная российская газетная журналистка, которая получила международное признание за отважные репортажи о зверствах в Чечне, была застрелена около многоквартирного дома, где она жила в Москве, в день рождения Путина. Лидеры оппозиции, такие, как гроссмейстер Гарри Каспаров и бывший премьер-министр Михаил Касьянов, подвергались рейдам милиции и финансовым расследованиям. Каспаров и Касьянов на прошлой неделе были в числе организаторов марша протеста, и власти отправили 8,5 тыс. офицеров, чтобы следить за двумя тысячами манифестантов, некоторые из которых были избиты.

Литвиненко нельзя назвать и первой мишенью за пределами России. Лидер украинской оппозиции Виктор Ющенко был отравлен, а его лицо страшно обезображено, прежде чем он возглавил "оранжевую революцию" и стал президентом этой бывшей советской республики два года назад. А лидер чеченских сепаратистов Зелимхан Яндарбиев был убит взрывом бомбы, заложенной в его автомобиле, в Катаре, государстве Персидского залива, где он скрывался. С помощью американцев катарцы поймали и осудили за убийство двух агентов российских спецслужб.

Конечно, остается неясным, стоит ли за этими инцидентами Путин, но они являются характерной чертой той России, которую он построил. Путин даже предложил закон (и его приняли в июле), который позволяет убивать террористов и врагов государства за пределами страны. В сложном, раздробленном на фракции мире кремлевской политики кто угодно мог решить, что такие действия будут им выгодны. А поскольку срок определенных конституцией президентских полномочий Путина истекает в 2008 году, борьба за власть уже идет полным ходом и, похоже, разыгрывается по самым смертоносным и не поддающемся расшифровке сценариям.

Например, в Москве циркулирует такая версия истории с Литвиненко: часть ветеранов КГБ организовала это убийство, чтобы испортить репутацию Путина в глазах Запада и подтолкнуть его к тому, чтобы остаться у власти после 2008 года, потому что в случае его отставки он может теперь опасаться последствий для себя лично. Звучит крайне замысловато, но тот факт, что многим москвичам это кажется правдоподобным, говорит о многом.

На кону не только политическая власть. Путинские соратники высшего уровня обычно служат не только членами кабинета или кремлевскими помощниками, но и председателями советов директоров разнообразных подконтрольных государству компаний, что дает им доступ к многомиллиардным в долларовом исчислении империям, открывая широкие возможности их разграбления. Потеряв Кремль, они потеряют доступ к этим счетам.

Так что неудивительно, что российские чиновники ощетиниваются, когда Запад читает им лекции о демократии. Как сказала Райс, дорога после многообещающего события, случившегося 15 лет назад, не была прямой - и непохоже, что в ближайшее время она выпрямится. С точки зрения Путина, стенания по поводу демократии являются пережитком холодной войны и очередным способом притеснения России. "Есть "записные советологи", которые не понимают того, что происходит в нашей стране, не понимают меняющегося мира. И с ними бесполезно дискутировать, потому что они просто отрабатывают линию поведения, - сказал он в этом году. - Нет нужды спорить с ними. Они заслуживают только одной маленькой реплики: "Тьфу на вас!" - и всё".

Питер Бейкер, соруководитель московского бюро газеты Washington Post с 2001 по 2004 год, соавтор книги "Кремль восстает: Россия Владимира Путина и конец революции".