Подождите, когда Кремль начнет скупать наши ценные бумаги

На горизонте заметна новая битва эпохи глобализации, и уже можно предположить, какие очертания она примет. Ее характер будут определять две революции в мире финансов и бизнеса: рост огромных правительственных инвестиционных фондов за рубежом и неоднозначный с точки зрения прогресса переход к акционерной демократии в США. Вкупе эти перемены приведут к тому, что зарубежные правительства смогут диктовать американским корпорациям свою волю. Лу Доббсу это понравится.

Рост правительственных инвестиционных фондов уже сейчас привлекает внимание финансистов. Сотрудники министерства финансов, никогда не уделявшие им внимания, теперь стараются включить их номера в список быстрого набора у себя на телефонах. Пять лет назад правительства сидели на валютных резервах, составлявших 1,9 трлн долларов - примерно столько хватило бы для предотвращения финансовых кризисов. Теперь у них в распоряжении 5,4 трлн долларов, гораздо больше, чем им необходимо на разумные расходы, и почти втрое больше, чем составляют все инвестиционные фонды в мире. Все большая часть этих денег переходит в "фонды национального богатства" - они вышли из забвения, имея в своем распоряжении средства на сумму еще 1,6 трлн долларов.

Вероятно, эти средства продолжат расти. Значительная часть их роста обеспечивается странами, экспортирующими энергоносители, а цены на нефть и природный газ не выказывают признаков снижения. Высокие цены на энергию объясняют, почему российское правительство, имевшее на момент дефолта 1998 года отрицательный баланс, теперь располагает резервами в 315 млрд долларов и инвестиционным фондом в размере 90 млрд. Это объясняет, как Нигерия сумела побороть бедность и в 2006 году избавилась от долгов, и теперь создала резерв в 80 млрд долларов. Инвестиционное управление Кувейта, по слухам, располагает 500 млрд долларов, а инвестиционный фонд Объединенных Арабских Эмиратов составляет, вероятно, 1 трлн долларов (подлинные цифры эти арабские страны держат в тайне).

Второй движущей силой для развития этих фондов служит дисбаланс мировой торговли. Восточноазиатские экспортеры гребут доллары лопатой и переводят их в национальную валюту, а доллары попадают в центральные банки региона: валютные резервы Китая составляют невероятные 1,2 трлн долларов, а Японии - около 900 млрд. Несмотря на то, что торговый дефицит США продолжает снижаться, по историческим меркам он остается огромным. Обратной стороной медали является то, что Восточная Азия продолжит сохранять активный торговый баланс и в центральных банках региона будет скапливаться все больше денег.

Собрав значительные средства, центральные банки вкладывают их в казначейские облигации США и другие свободные от риска облигации богатых правительств. Однако суета вокруг фондов национального богатства свидетельствует о том, что ситуация меняется. По следам государств, разбогатевших поколение назад (страны Персидского залива, Сингапур, Норвегия) идут новые обогатившиеся правительства. Они хотят иметь получать от своих сбережений больший доход, чем можно получить с американских облигаций, а потому вкладывают средства в частные компании.

Совсем не значит, что это плохо. Как заявляет в новой книге "Управление национальным богатством" бывший министр финансов Лоуренс Саммерс, правительства, которые не вкладывают излишек средств в корпоративные активы, поступают безответственно. Национальные инвестиционные фонды могут вывести управление национальным богатством на профессиональный уровень, считает редактор книги Дженнифер Джонсон-Калари из Всемирного банка. Поколение назад правительство Сан-Томе могло прятать свои нефтяные доходы на швейцарских счетах. Сегодня это государство консультирует Аляску по вопросам взвешенного и открытого управления.

Однако политические последствия происходящего уже дают о себе знать. Недавно Китай приобрел на сумму 3 млрд долларов акции Blackstone Group, американской частной акционерной фирмы, которая на прошлой неделе продала значительную часть своих акций внешним инвесторам. Выпуск на продажу акций Blackstone выглядел противоречиво и сам по себе, независимо от Китая, - частные акционерные фирмы считаются двигателями безжалостной конкуренции всемирного капитала. Теперь же они слились с двигателем безжалостной конкуренции в области мирового труда. Сенатор Джим Уэбб (демократ от штата Вирджиния) выступил с предостережением. Компании Blackstone могут принадлежать фирмы, которые располагают информацией, значимой с точки зрения национальной безопасности, предупредил сенатор. Таким образом, китайские инвестиции в Blackstone могут быть отложены решением регулирующих органов.

Представьте себе, как будет протестовать Уэбб в том случае, если китайцы выполнят свое обещание перенять опыт одного из сингапурских национальных фондов, Temasek Holdings, который напрямую покупает акции иностранных компаний в обход таких посредников, как Blackstone. Пекинское правительство сможет купить значительную часть американских корпораций. Сможет их купить и Кремль. Учитывая склонность Китая и России использовать корпорации в качестве политического орудия, вопрос отнюдь не параноидальный: а будут ли это сугубо коммерческие холдинги?

Последней каплей может стать то, что даже самая безопасная форма инвестиций - приобретение выставленных на открытую продажу ценных бумаг - будет вызывать противоречия. Это связано со вторым изменением: становлением в Соединенных Штатах своего рода акционерной демократии. Как пишет Алан Мюррей в своей новой книге "Бунт в зале заседаний", компании больше не находятся в управлении всесильных членов правления. Теперь руководство все чаще живет в страхе перед активными акционерами и директорами. Корпоративные боссы, от Гарри Стоункифера из Boeing и до Кэрли Фиорины из Hewlett-Packard, были уволены из своих компаний так, как это невозможно было представить пару десятилетий назад.

Что если китайцы примут участие в новом увольнении в стиле увольнения Фиорины? Чем активнее акционеры используют свою власть, тем вероятнее будет ответный удар, направленный против правительств, скупающих значительные части фондового рынка.