Судя по выпускам новостей на прошлой неделе, можно было подумать, что в Москве, да и по всей стране проходила серьезная забастовка бюджетников. Но это впечатление было обманчивым. Ведь в России все не так, как кажется.

Многочисленные кадры, транслировавшиеся по телеканалам, - общий и крупный план - создали впечатление, что у Белого дома, резиденции российского правительства и излюбленного места проведения митингов протеста, собралось много народу. Протестующие негодовали. Требования повышения зарплаты учителям, ученым и другим бюджетникам звучали резко (и обосновано, если учесть, сколько они получают). Плакаты провозглашали: "Плохое образование - позор России".

Однако, когда я подошел поближе, незадолго до того, как начали произносить речи, милиции оказалось больше, чем протестующих. Митингующих было человек сто, и многие из них выглядели подозрительно молодыми и хорошо организованными.

Российский парламент, правительство и государственные СМИ сегодня вряд ли можно назвать независимыми. И публичным народным протестам во многих случаях тоже не хватает некоторой самопроизвольности.

Александр, первый демонстрант, с которым я поговорил, так и не сказал, кем он работает, зато сразу объяснил, зачем он сюда пришел. "Меня направила партия", - сказал он, имея в виду партию популиста и националиста Владимира Жириновского, которую было большой ошибкой назвать Либерал-демократической.

У другого демонстранта, Владимира, врача больницы Академии Наук с 20-летним стажем, разумеется, есть все основания быть недовольным своей зарплатой в 7000 рублей в месяц. Однако на мой вопрос, почему он пришел, он сказал, что его направила администрация больницы.

Лишь Лидия, учитель с южных окраин Москвы, похоже, пришла по своей воле. "У нас такие низкие зарплаты", - говорит она. Несмотря на это, никто из ее коллег не пришел.

Есть несколько объяснений такой апатии. Одно из них в том, что за долгую историю авторитарного правления у российского народа не было возможностей выработать традицию протеста. Еще одно - это недоверие к профсоюзам, которые, как кажется, больше занимаются раздачей путевок, чем борьбой за улучшение условий труда в бывшем раю для пролетариата.

Но более конкретным объяснением была подозрительная природа протеста, инициированного скорее сверху, чем снизу. Он точно совпал с четко организованным голосованием в парламенте о повышении зарплаты бюджетникам. Создалось впечатление результативного общественного диалога, в ходе которого великодушное правительство пошло навстречу своим гражданам.

Однако срежиссировать удается не все. Другие, реальные проявления массового протеса, в том числе голодовка авиадиспетчеров, указывают на скрытое недовольство, которое еще может вскипеть.

Но есть и некоторые поводы для оптимизма. Экономический рост сделал богаче даже бюджетников и предоставил им дополнительные механизмы для выживания. Лидия рассказывает, что удваивает свой доход вечерним репетиторством, а Владимир говорит, что подрабатывает в частной клинике.

Быть может, единство трудящихся не на высоте, зато дух предпринимательства все еще жив даже в этой стране.