Самое мрачное событие, произошедшее в президентство Владимира Путина, - резня в бесланской школе - бросает тень на ожидаемую на выборах в воскресенье победу избранного им преемника, Дмитрия Медведева.

"Вам нравится фотография, которую я разместил здесь? - спрашивает Валерий Назаров, указывая на первую полосу газеты с фотографией Путина и Медведева под заголовком "Курс Медведева". Однако Назаров - не поклонник ни того, ни другого. Он прикрепил вырезку из газеты поверх венка цветов в обугленном здании бесланской школы номер 1.

Жена Назарова преподавала биологию в школе и была убита во время штурма здания российским спецназом после 52-часового противостояния с чеченскими боевиками в сентябре 2004 года. Также среди 334 жертв были его дочь и две его внучки.

Путин готовится передать власть, а Беслан до сих пор утопает в море слез и озлобленности. Для Назарова, как и для многих из 35 тыс. жителей Беслана, отдать свой голос за Медведева в воскресенье - немыслимо. "Я не стану голосовать ни за кого, кого порекомендовал Путин", - говорит он. Повесить фотографию Путина и его наследника среди фотографий жертв - вот его способ высказать то, куда, по его мнению, ведет политический курс Путина и его очевидного наследника Медведева.

Нурпаши Кулаев, единственный выживший захватчик, в 2006 году был приговорен к пожизненному заключению, однако для Назарова и родственников других жертв многие вопросы относительно тех событий 2004 года остаются без ответа. Как смогли террористы захватить школу номер 1 без какой-либо помощи, кто дал спецназу приказ начать штурм и был ли пожар, охвативший школу и убивший столько людей, спровоцирован ракетами, выпущенными российскими военными?

Стены спортзала обуглены, а деревянные половицы почти нетронуты - их закрыли от пожара плотно уложенные тела заложников. "Пожарные приехали только через три часа", - рассказывает Сусанна Дудиева, которая потеряла при штурме сына, а сейчас является сопредседателем Комитета матерей Беслана, организации, созданной для того, чтобы добиться расследования обстоятельств штурма.

Путин посыпал солью раны бесланских матерей, когда на недавней пресс-конференции представил список своих успехов и заявил, что за 8 лет его пребывания у власти серьезных провалов не было. "Если он и вправду думает так, то он жестокий и опасный человек", - добавляет Дудиева. Она входила в делегацию, которая ездила в Москву на встречу с Путиным в первую годовщину осады школы. "Он обещал нам, что будет проведено настоящее расследование и виновные будут наказаны", - рассказывает она. Реального расследования так и не провели. А попытки тех в Беслане, кто пытается докопаться до правды, наталкиваются на сопротивление.

"Путин лично вручал награды и поощрял тех, кто убивал наших детей", - говорит Элла Кесаева из "Голоса Беслана", другой организации, требующей расследования. По ее словам, ее организация подвергается травле со стороны чиновников, которые пытаются помешать ее работе - так, были конфискованы документы, а на заседаниях присутствовали агенты ФСБ. В ходе кампании в государственных СМИ озвучивалось предположение, что ее организацией манипулируют некие политические силы, пытающиеся дестабилизировать Россию.

Получив приказ суда о закрытии организации, матери решили оспорить его, однако сочувствующий им судья предупредил их, что это бессмысленно. "Он сказал нам, что приказы поступили сверху, и мы ничего не могли поделать - решение суда было предрешено", - говорит Кесаева. Ее и двух других женщин обвинили в нападении на семерых вооруженных судебных приставов во время слушаний, и им может грозить 5 лет тюремного заключения. "Ни одного чиновника не привлекли к ответственности за то, что они сделали, а теперь они хотят посадить жертв", - добавляет она.

Но даже в Беслане есть и те, кто планирует в следующие выходные голосовать за Медведева. "Я голосовал за Путина и, конечно, буду голосовать за Медведева, - говорит Заур, водитель грузового автомобиля. - В его окружении есть плохие люди, но сам Путин - блестящий лидер".

Также по теме:

Российские власти судят активистов общественной организации из Беслана (The Financial Times)