"Путинский режим предпочитает радикалов и наказывает умеренных, рассчитывая на то, что это воспрепятствует сопротивлению интеллектуалов. Но Путин ничего и никого не сможет сдержать. Более того, это нам придется самих себя сдерживать, чтобы в итоге не пойти по стопам радикалов", - так в апреле 2012 года писал Михаил Ходорковский, обращаясь к известному польскому диссиденту 1970-1980-х годов Адаму Михнику. Американский журнал New Republic публикует письма, которыми Михник и Ходорковский обменялись в 2012-2013 годах. (Цитаты на Inopressa - в переводе с английского текста на сайте издания. - Прим. ред.)

Темы писем - ситуация в России и прогнозы на будущее. Михник сравнивает Ходорковского со своим другом Вацлавом Гавелом: "Ваша неукротимость в тюрьме и во время судебного процесса, ваш отказ эмигрировать и капитулировать, система ценностей, которая ощущается в ваших статьях и интервью, - все это напоминает мне о жизни и труде Гавела".

Ходорковский затрагивает проблему демократического развития России. Он сетует: заявления, что русские не способны на демократическую самоорганизацию, исходят "не только от профессиональных русофобов", но и от "солидных представителей нашего собственного правительства". "Я полагаю, что наша нация имеет право на достойную жизнь. Увы, права как такового недостаточно - его надо добиться. Нужно "выйти из окопов". События зимы и лета 2011-2012 годов доказали, что в сегодняшней России есть люди, которые этого желают", - писал Ходорковский в августе 2012 года.

Ходорковский усматривает еще одну проблему: западная демократия "хромает", многие усомнились в универсальности демократической модели, ссылаясь на успехи Китая, Сингапура и других авторитарных режимов.

Публикацию венчает пространное открытое письмо, которое Михник написал Ходорковскому 26 января 2013 года. Польский автор, в том числе, ищет параллели и различия между Польшей и Россией в посткоммунистический период.

"Вы описали механизм продвижения политических кандидатов от разных партий, как правящей, так и оппозиционных, который предполагал договоренности с Кремлем", - пишет Михник. Его это озадачивает: "В Польше случаи взаимодействия бизнеса и политики осуждаются общественным мнением, они держатся в тайне, хотя и случаются тревожно-часто". "Это одна из главных ловушек на перекрестке парламентской демократии с рыночной экономикой", - добавляет Михник.

Михник отмечает, что "первая фаза войны Путина с олигархами" вызывала у него смешанные чувства. И только судьба Ходорковского и ЮКОСа заставила осознать, куда ведет политика Путина и его правительства. Михник согласен с мнением Ходорковского, что Путин - идеальная фигура лидера стагнации. "Вы также написали, что когда-то были похожи на него, но потом повзрослели", - обращается Михник к Ходорковскому. Он также проводит параллели с Польшей: Валенса был немного похож на Ельцина, а Путин - на Ярослава Качиньского: "Та же беспощадность, та же циничная способность к жестокости, то же властолюбие".

Михника тревожит подозрение, что путинизм - "способ приспособить китайскую модель к российским реалиям". Что если эта тенденция захлестнет значительную часть Европы и всей планеты? Путинская "суверенная демократия" означает, что Путин может сажать в тюрьму Ходорковского или Магнитского, и ни Брюссель, ни Гаага не вмешаются. Разве не о том же мечтает Берлускони? - вопрошает автор.

Михник дает оценку плану борьбы с коррупцией, который предложил Ходорковский. "Ваш проект симпатичен, разумен и реалистичен. Очень хорошо, что, в отличие от столь многих российских демократов, вы не пессимист. Напротив, вы упорно укрепляете надежду и указываете на свет в конце российского туннеля", - говорится в письме.

Михник особо подчеркивает, что, несмотря на тюремное заключение, Ходорковский не стал радикалом, не испытывает ни ненависти, ни презрения: "Потому-то ваши слова имеют такую силу".

Михник полагает: Ходорковский - "один из тех, кто меняет мир вместо того, чтобы к нему приспосабливаться". Польский поэт Збигнев Херберт призывал идти против течения, так как только мусор плывет по течению.

"В самые трудные моменты своей истории поляки повторяли: nil desperandum - не дай нам утратить надежду. И добавляли: дай нам сделать то, что мы должны сделать, и будь то, что будет", - заключает Михник.