"Мои кураторы в ФБР твердили мне снова и снова: "Контрразведка - это про психологию и самолюбие", - вспоминает в своей статье в The Daily Beast Навид Джамали, автор книги "Как поймать русского шпиона" (How to Catch a Russian Spy).

"Цель состояла в том, чтобы сыграть на самолюбии "объекта", дабы подчинить его своей воле", - пишет автор. По его словам, в бытность двойным агентом ФБР он занимался манипулированием и противостоянием манипуляциям россиян.

"Мой объект (считавший своим объектом меня) был умелым сотрудником российской военной разведки по имени Олег Куликов, прикомандированным к российскому представительству в ООН в Нью-Йорке", - пишет автор. По его словам, американцы воспользовались нахальством и высокомерием Олега, чтобы манипулировать и управлять отношениями с ним.

Автор полагает: "От согласия Дональда Трампа-мл. на встречу со связанной с Кремлем россиянкой-юристом, обещавшей компрометирующую информацию о Хиллари Клинтон, до просьбы Джареда Кушнера об общении по "неофициальному каналу" - очевидно, российская сторона очень эффективно манипулировала людьми, которые ее интересовали, и налаживала с ними отношения".

"Русские практикуют медленный и тщательно спланированный процесс выстраивания отношений с "полезным человеком", - пишет автор. По его словам, процесс вербовки состоял из трех фаз.

1. "Приближение, когда русские решают, как вступить в контакт с объектом. В большинстве случаев оно опирается на открытые и непредосудительные контакты", - пишет автор. "Затем встает вопрос, сможет ли иностранный разведчик выйти из "зоны дружбы". Этот переходный момент - в каждом случае иной, но обычно предполагается, что объект самостоятельно совершает активные действия (например, звонит российскому послу и просит о встрече), демонстрирующие его заинтересованность в переходе отношений на следующий уровень", - говорится в статье.

2. Разведчик выясняет, годится ли "полезный человек" для вербовки. По мнению автора, окончательное решение о вербовке принимается в "Центре". Однако оценка разведчика, работающего с потенциальным агентом, "так важна, что частенько они приукрашивают или даже откровенно лгут, говоря о возможностях или ответах своего объекта (так, возможно, было с предполагаемыми перехваченными разговорами, в которых посол Кисляк описывал беседы с Джеффом Сешнсом)", пишет автор.

"Все мои встречи с Олегом не были приятными и спокойными - наоборот, это были напряженные допросы, которые я считал поединками умов", - пишет автор, признаваясь, что после встреч у него начиналась сухая рвота.

3. Если объект становится агентом, ему дают четкие указания и, возможно, разъясняют ему метод назначения встреч с куратором и обратной связи с Россией.

Автор замечает: когда Олег объяснял ему, как распоряжаться наличными деньгами в обход банковской отчетности, "я понял, как комфортно чувствуют себя русские, проводя вербовку в США. Пока Олег говорил, а мой диктофон записывал его слова, я осознал, что именно эта квалифицированность толкнула его к высокомерию, затем - к небрежности и, наконец, к поражению". По его мнению, эта последовательность событий повторяется и сегодня.