Римляне, Наполеон и Гитлер пытались создать крепкое европейское сверхгосударство с помощью грубой силы. Чтобы преуспеть там, где провалились диктаторы, потребовался всего-навсего щуплый французский бизнесмен, вооруженный лишь политической теорией и глубоким пониманием экономической личной выгоды.

Французом был Жан Монне, а его детище - ныне носящее название Европейского союза - празднует свою 50-летнюю годовщину. Так что поднимите бокал с тостом, но другой рукой придерживайте свой кошелек. Как обычно, европейцы должны чествовать маловероятное единство, которого они достигли, беспокоясь о том, как его сохранить.

Было бы разумно с празднованиями не перегибать, а предписания Монне не забывать. Недавний возврат Кремля к взаимоотношениям с Европой путем политики устрашения создает опасную напряженность внутри ЕС и другой стороной Атлантики. Российский президент Владимир Путин, похоже, рад этому результату, если не стремился к нему.

Напряженность в Европе по поводу реакции на новые российские вызовы, вероятно, усугубится в ближайшие недели; Великобритания, как ожидается, запросит международный ордер на арест, по меньшей мере, одного российского подозреваемого в отравлении Александра Литвиненко полонием-210 в Лондоне в ноябре. Правительство Путина последовательно давало понять, что откажется экстрадировать бывшего офицера КГБ Дмитрия Ковтуна или кого-либо другого, причастного к этому печально известному делу.

Американским чиновникам сообщили, что Великобритания в полной мере готова услышать от России отказ - что может поставить премьер-министра Тони Блэра перед кошмарным выбором: искать ли широкой международной европейской поддержки для оказания давления на Россию с требованием сотрудничества или отступиться от расследования серьезного международного преступления, совершенного на британской территории?

Шансы на то, что европейский ответ богатой энергией путинской России будет единодушным, невелики. По меньшей мере, именно такой вывод напрашивается при взгляде на едва заметный, но интенсивный дипломатический гвалт среди западных правительств по поводу недавних атак Путина и более угрожающих атак его генералов по поводу планов США разместить умеренное число ракет-перехватчиков в Польше и Чешской Республике.

Российские заявления заставили левых социал-демократов Германии возобновить предвыборную кампанию, с упором на сомнения в мотивах США на каждом углу. Лидеры партии кинулись вторить российским упрекам в отсутствии консолидации - несмотря на однозначные данные о том, что такие консультации проводились. Министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер предупредил на прошлой неделе в бундестаге, что Соединенные Штаты будут неправы, если будут добиваться согласия стран на ракетные базы по отдельности, и предположил, что Вашингтон, а не Москва, возможно, могут быть склонны забивать клинья в отношения между Европой и Америкой.

Публично администрация Буша прилагала усилия к тому, чтобы заглушить закипающий ракетный раскол. Когда в прошлом месяце в Мюнхене Путин обрушился на запланированное размещение перехватчиков, министр обороны США Роберт Гейтс, который присутствовал в зале, быстро проконсультировался с Белым домом и Госдепартаментом, а затем последовал совету Госдепа и публично подставил вторую щеку. В частном порядке американские дипломаты прочитали российским представителям суровые лекции.

Однако Вашингтону пришлось отказаться от надежд на то, что размещение системы ПРО - которая, по словам США, нацелена на перехват иранских ракет - удастся провести как двустороннее дело между Вашингтоном и двумя бывшими советскими сателлитами. Чтобы воспрепятствовать усилиям по вынесению ракетного вопроса на обсуждение ЕС, администрация Буша согласилась на полноценное обсуждение размещения в НАТО, а затем и в Совете НАТО-Россия.

По стандартам холодной войны, раскол по ПРО большими переменами не чреват. Однако это флюгер, показывающий, как неразрешенные националистические конфликты до сих пор стравливают Россию с территориями, которыми она некогда правила.

Вот здесь-то на сцену и возвращается Жан Моне. Торговец и финансист, Монне также стал международным гражданским служащим, посвятившим себя Ому, чтобы удержать Францию и Германию от повторения резни двух мировых войн. Мир может быть гарантирован только федерацией европейских государств, которая сделает их единым экономическим блоком, писал он в 1943 году.

После окончания войны производство стали и добычу угля во Франции и Германии стала контролировать European High Authority, которая со временем превратилась в Общий рынок, затем в Европейское сообщество и, наконец, в нынешний союз 27 государств.

Союз не избавился от национализма или экономического протекционизма - чтобы увидеть это во всей красе, посмотрите на нынешнюю французскую президентскую гонку. Однако Европейский союз наложил значительные ограничения на то, как выражается национализм и как им манипулируют, отчасти сделав расплату за него столь высокой и столь видимой. Он серьезно сократил политическую и денежную нестабильность в государствах-членах и стал позитивной силой для менее крупных и неспокойных соседей.

Путинская Россия использует свой статус энергетической сверхдержавы для возрождения старых националистических ссор и для запугивания Европы. Было бы мудрее найти общий знаменатель для беспристрастных совместных проектов с Западом - включая ПРО - и распространения всеобщего процветания, которое позволяет Европе пребывать в мире уже полвека. Можно ли лучше воздать дань Монне и другим деятелям, которые сумели вылепить из конфликтов согласие?