Исторический прецедент "рокировки" Владимира Путина с Дмитрием Медведевым, за которым последовали два президентских срока по шесть лет каждый , "учит нас тому, что мы должны ожидать чего угодно", считает Жан-Сильвестр Монгренье, доктор геополитики и научный сотрудник Французского института геополитики, комментируя возможность казахстанского сценария для России. "Тем более, что с тех пор исчезли любые ссылки на западную модель: Владимир Путин подтвердил, что существует "русский путь", независимый и превосходящий пути конституционно-плюралистических режимов Европы и Северной Америки. Во многих отношениях "русский путь" в духе Путина оказывается ближе к азиатскому деспотизму, на что указывают его евразийские устремления, нежели к российскому имперскому монархическому режиму, существовавшему накануне Первой мировой войны. Поэтому важно внимательно отнестись к тем маневрам, которые проделывает Нурсултан Назарбаев", - утверждает Монгренье.

"Конституция Российской Федерации вынуждает нынешнего президента Владимира Путина больше не баллотироваться на следующих выборах. Несмотря на кажущиеся ограничения, это правило все же легко обойти, как это было во время чередования с Медведевым в 2008-2012 годах", - считает Микаэль Эрик Ламбер, доктор истории международных отношений в Сорбонне и директор Института Черного моря. - Такая перспектива остается маловероятной по той простой причине, что Владимир Путин, судя по всему, осознает трудности нахождения на своем посту из-за своего возраста (ему 66 лет, он родился 7 октября 1952 года в Ленинграде). Постсоветские лидеры - и Назарбаев далеко не единичный случай - демонстрируют стремление к транзиту власти. Поэтому проявление казахстанского сценария в России вполне вероятно. В отличие от Назарбаева, Путин, похоже, не поддерживает ни одного кандидата и не собирается вовлекать двух своих дочерей в политическую жизнь страны, и в этом он порывает с Казахстаном, Белоруссией или Азербайджаном, где лидеры выдвигают на первый план своих детей".

Отвечая на вопрос о гипотетическом сценарии аннексии Белоруссии, Жан-Сильвестр Монгренье указал, что "об аннексии не может быть и речи, возможен пересмотр политического сценария, возникшего в месяцы, предшествовавшие президентским выборам в России 2 марта 2008 года: оживление Союзного государства России и Белоруссии под председательством Владимира Путина, находящегося в преимущественном положении по сравнению с его преемником".

"Однако перед лицом Владимира Путина и окружающих его олигархов Александр Лукашенко, находящийся во главе Белоруссии на протяжении четверти века, намерен сохранить реальную политическую автономию", - указывает эксперт. - Как и его казахский коллега, он крайне подозрительно относится к притязаниям Кремля, речам Владимира Путина о "русском мире" и к желанию Кремля воссоздать некую неосоветскую сферу влияния (вновь превратить в сателлитов часть бывшего СССР, без коммунистической утопии). При этом Александр Лукашенко практикует колебательную дипломатию между Москвой и Брюсселем, не имея ни возможности, ни желания вступать на путь "Восточного партнерства" и ассоциации с Евросоюзом (очевидно, что политическим и демократическим критериям его страна не соответствует)".

"На сегодняшний день не существует никаких официальных российских интересов или документов, в которых упоминается о возможном присоединении Белоруссии к России, - вторит ему Микаэль Эрик Ламбер. - Белорусская культура отличается от российской как по языку, так и по традициям и ее сложной истории с Польшей и Литвой. Не было бы смысла связывать эти две страны, тем более, что Калининградский анклав обеспечивает безопасность Балтийского моря. Между тем, следует отметить желание Владимира Путина содействовать Евразийскому экономическому союзу, который, как он надеялся при его создании в 2015 году, будет устроен по образцу Европейского союза. Тогда российский президент мог бы отказаться от своего поста президента России, чтобы предстать в качестве президента Евразийского союза - и такой вариант вряд ли возможен именно из-за уникальности Белоруссии, которая отказывается рассматривать наднациональный союз, в котором Россия будет доминировать политически".

Жан-Сильвестр Монгренье указывает на "политику замкнутой среды" в России: "кланы, которые вращаются вокруг Владимира Путина, спорят и сталкиваются между собой за стенами Кремля вдали от посторонних взглядов. Кроме того, российский президент именно так начал свою политическую карьеру, и его избрание было призвано защитить спины "семьи" (клана Ельцина). "Прежде чем стать хозяином такой политики замкнутой среды, он сам был ее детищем и бенефициаром, - говорит он. - Российский режим основан на определенной социологической базе ("силовики", пришедшие из структур безопасности, представляющие собой обновленное наследие советской номенклатуры), на чекистской культуре власти, на твердом, но неотесанном (теория заговора и мания враждебного окружения) мировоззрении. Словом, действительно существует российский правящий класс, контуры которого выходят за пределы конкурирующих коалиций интересов; система власти, которая имеет под собой содержание. Для него характерен собственный стиль правления, где политика воспринимается как последовательность специальных операций (вера в манипуляции, действия с закрытым лицом, приоритет сюрпризов, желание свергнуть того, кого назначают врагом, и даже уничтожить его). Все это говорит о том, что "путинизм" не является особенностью, объясняемой личностью Владимира Путина (его отличительными чертами). Неизбежно встанет вопрос о преемнике, и есть основания полагать, что правящий класс им уже одержим".

"Все же можно предположить, что чекистская культура власти, обычные политические практики, а также мировоззрение переживут Владимира Путина, потому что они глубоко укоренились в российском обществе и истории, как до, так и после революции 1917 года. Западным лидерам было бы неправильно делать ставку на либерализацию после ухода Путина и на приход к власти лидера, "открытого новым идеям", который хорошо настроен по отношению к западным соседям России. Тем более, что, по мнению российского правящего класса, происходит смещение баланса богатства и власти в Азию, это подтверждает геополитическую интуицию Владимира Путина", - поясняет эксперт.

"Автократический характер российского президентства объясняется структурой Российской Федерации и ее централизмом, который является следствием геополитических трудностей, связанных с окружающими регионами, - отмечает Майкл Эрик Ламбер. - Проблемы России больше определяются централизмом Москвы, а не избранным человеком, который, в конечном итоге, принимает политическую линию своих предшественников и приходит к тем же выводам. Можно констатировать тот факт, что лидеры представляют общество, но не являются его творцами".

"Несмотря на то, что в западных СМИ Путин часто изображается в негативном свете, он, несмотря на свои недостатки, олицетворяет собой пример скромного человека, который благодаря своей решимости и преданности достиг высшего поста, чего нельзя сказать о Медведеве и о подавляющем большинстве представителей современной российской политики", - подчеркивает Ламбер.

"В заключение этого интервью важно упомянуть внешний хаос, который будет иметь место в 2024 году, с ослабленным Евросоюзом (после "Брекзита") и растущим влиянием Китайской Народной Республики в Центральной и Восточной Европе", - резюмирует собеседник издания.