Маленький автобус трясется по разбитой, усеянной выбоинами дороге. Полковник Борис Прошкин, кадровый офицер, возглавляет группу журналистов, которую российские военные раз в месяц сопровождают до развалин Грозного.

Начинается перекличка: "Швейцарец! Он здесь?" - из-за шума мотора полковнику приходится кричать. Старая добрая советская привычка называть людей по их национальной принадлежности, чтобы подчеркнуть их иностранное происхождение, а значит, и невозможность полностью им доверять, за время пути никуда не исчезла. "Здесь!" - ору я. Полковник смеется. Русские пассажиры - тоже. "Вопросы есть?" - опять кричит Прошкин. Это означает, что быть их и не должно. Полковник - крепкий сибиряк с густыми бровями. Он привык общаться с журналистами и не лишен чувства юмора. Но с правилами безопасности он не шутит. Спереди и сзади нас едут два бронированных джипа и две милицейские машины: они обеспечивают безопасность колонны. В автобусе с нами тоже едут вооруженные люди. На остановках приходится ждать, пока эскорт обыщет кустарники, тянущиеся вдоль шоссе, и проверит туалеты. Отходить от машин дальше чем на пять метров нельзя: мины! Бригады саперов проезжают здесь каждое утро, но осторожность не помешает. Добро пожаловать в Чечню.

В чеченской столице прием журналистов тоже проходит по установленному порядку. Генерал Шабалкин уже ждет нас для беседы. Рядом с ним скромно держится секретарь Совета безопасности республики. "Моя фамилия Дудаев, - с улыбкой представляется он мне, по чеченскому обычаю обнимая меня за талию. - Но к бывшему сепаратистскому президенту я не имею никакого отношения". Ему около пятидесяти. В своем строгом костюме и галстуке он смотрится несколько странно в этом кругу военных. Даже судьи здесь ходят в военной форме. "Мне не очень нравится форма", - просто отвечает Дудаев, когда ему задают об этом вопрос. На его лице видны шрамы. В 2003 году он работал на первом этаже Дома правительства, когда тот был разрушен взрывом грузовика, начиненного взрывчаткой: в результате погибло 83 чиновника. Рудник Дудаев получил тяжелое ранение: правая сторона его черепной коробки была сильно повреждена, 7-сантиметровую дыру заделали титановой пластиной. Каждый год ему делают небольшую операцию по удалению осколков, засевших под кожей.

После того случая были приняты самые жесткие меры безопасности. Все члены правительства и основные руководители режима живут на территории бывшей грозненской мебельной фабрики "Терек" . Разумеется, Рудник Дудаев тоже живет там. Фабрики больше нет: как и прочие заводы, школы и жилые здания чеченской столицы, она была уничтожена в ходе боев. Сейчас уже даже никто не помнит, было ли это в "первую" или во "вторую": так здесь называют две военные кампании (1994-го и 1999 годов), предпринимавшиеся российской армией с целью вытеснить из города чеченских повстанцев. Все прежние войны, в том числе та, на которой побывал Дюма, имеют другие названия.

На бывшем промышленном объекте, где до сих пор возвышаются стрелы кранов, построено четыре бетонных зданий: здесь размещаются власти и центральная администрация. На ветру плещутся флаги Чеченской Республики и Российской Федерации. Расположившиеся вокруг них деревянные домики и строительные вагончики образуют целый городок, в котором живут министры и высшие функционеры. Здесь же живет персонал и российские чиновники, командированные федеральными министерствами. Что касается военных из знаменитой 42-й дивизии и подразделений 46-й бригады МВД, то они живут за пределами городка - неподалеку от аэропорта и вертолетной площадки.

Государство есть. Его можно окинуть взглядом. Оно существует само по себе, подпитываемое специальными кредитами из Москвы, но отрезанное от общества. Осажденное в этом закрытом для всех городке за колючей проволокой. Чтобы проникнуть в эту святая святых, до которой в первую очередь мечтают добраться партизаны, нужно пробраться между БТРами, преодолеть бетонные заграждения, пройти через металлоискатели, подвергнуться обыску под пристальным взглядом собак, натасканных на поиск взрывчатки. "Помним и любим": у входа на один из охранных постов видны портреты служащих и солдат, погибших здесь. В центре - большой портрет бывшего президента Кадырова, погибшего 9 мая этого года в результате взрыва бомбы, заложенной под трибуну грозненского стадиона. Кабинет его преемника Алханова находится здесь, на третьем этаже.

Чтобы быть президентом Чечни, нужна смелость. Четыре человека, занимавшие этот пост с 1991 года, уже отошли в мир иной. Первого достала радиоуправляемая ракета, второго российские спецслужбы ликвидировали в Катаре, куда он эмигрировал, третий недавно был убит в подвале, где его "вычислил" армейский спецназ. Кадыров, союзник центральной власти, был четвертым.

Страх - вот настоящая столица этой разоренной республики. Он ощущается повсюду - во взгляде солдата, запускающего руку в мешки при досмотре, в поведении сельских жителей, старающихся скрыться при приближении военных. Рудник Дудаев знает это, но говорит: "Я не могу каждую секунду думать о том, что что-то может случиться. Если бы я все время об этом думал, я бы не смог дальше жить. И если бы мы, чеченцы, все время оплакивали свою несчастную историю, мы бы не выжили".

Прогулка по Грозному и его окрестностям оставляет сильное впечатление. Там, где постороннему бросаются в глаза только каркасы зданий, пустыри, лужи нефти и почерневшие фасады домов, Рудник Дудаев видит бывшую библиотеку, кино, в котором он бывал со своей невестой, свою школу. "А вот городской парк - наша былая гордость". Но где он? За искореженной железной оградой не осталось ни единого зеленого пятнышка. Мы возвращаемся. За десять лет здесь ничего не изменилось. Лишь немногие смельчаки уже набрали кирпичей, чтобы отстраивать свои дома самостоятельно. Возможно, проблема даже не в деньгах: не хватает главного - доверия. "Когда я вижу, до чего мы дожили, мне иногда хочется бросить все и уехать!" - вздыхает Дудаев.

Секретарь Совета безопасности, далеко не последний человек в республике, живет в одном из специальных "государственных" вагончиков. 12 метров в длину, 3 метра в ширину, кухонька, душевая с горячей водой, кровать, стол, кресло и телевизор, который, благодаря спутниковой антенне, принимает все мыслимые программы - от чеченского телеканала до "Евроньюс". Телевизор здесь - единственное развлечение. Но даже в таких стесненных условиях кавказское гостеприимство - не пустой звук: предоставив мне единственную кровать, секретарь Совбеза пытается уснуть в кресле под убаюкивающий голубоватый свет телеэкрана. Каждый час звонит телефон. Там - взрыв, там - нападение.

"Сегодня утром в центре Грозного была перестрелка. Наши обнаружили террористов. Один убитый, двое тяжело раненых. Раненые - с нашей стороны".

В соседних вагончиках живут следователи, министры, чиновники, присылаемые из Москвы. Большинство из них приехали без семей. Семья Дудаева - в безопасности: она живет в одном из российских городов. Поесть можно в президентском кафетерии. Мы завтракаем с министром социальной защиты, обедаем с министрами финансов и жилищного хозяйства, ужинаем с прокурором (которого больше всего интересует то, как расходуются выделяемые кредиты). Государственные мужья каждый день вместе едят, вместе работают, вместе спят. Они вместе пытаются выжить.