Эта традиция стара как сама Индия - деревенские девушки из семей "неприкасаемых" становятся храмовыми проститутками, обслуживая индуистских священников и стариков-брахманов.

"Неприкасаемых" девочек в возрасте десяти лет условно выдают замуж, обрекая их на пожизненное обслуживание местного духовенства, выполнение ритуалов и молитв за родные поселки.

Они посвящают свою жизнь храму и ритуалам, а свою "брачную ночь" проводят со священником или старцем вышей касты, и это только прелюдия к сексуальному рабству.

Однако в современной Индии джогини (женщины-святые) сталкиваются с новой смертельной опасностью - распространением СПИДа. Индия скоро обгонит ЮАР по количеству больных СПИДом.

В поселках штата Андхра Прадеш начинает открываться весь масштаб проблемы. В ходе исследования благотворительного общества Christian Aid было установлено, что несмотря на то, что официально практика ритуального сексуального рабства была запрещена в 1986 году, в штате 42 тыс. джогини, и 40% из них заражены ВИЧ.

Грейс Нирмала, социальный работник, поясняет, что, принадлежа к низшим кастам, джогини не в состоянии защитить себя. "У этих женщин много половых партнеров. Они не могут отказать мужчинам и не могут просить их использовать презервативы - а мужчины, конечно же, не жаждут их использовать", - говорит она.

В Индии уже зафиксировано более пяти миллионов ВИЧ-инфицированных. Это меньше 0,5%. Однако в докладе Всемирного банка, обнародованного в этом году, говорится, что, если ситуация с использованием презервативов не изменится, уровень распространения СПИДа через десятилетие достигнет трех миллионов в год.

К 2033 году, по оценке банка, СПИД может стать главным убийцей индийского населения, обогнав малярию и другие заболевания.

Когда Нирмала приезжает в поселок Дханвада, в пышно украшенном храме богини Йелламмы собираются 10 джогини поприветствовать ее.

Среди них - 19-летняя Чинагудди, красивая молодая женщина, одетая в голубое сари. Ей было всего 12 лет, когда ее посвятили Йелламме.

Ее история типична, говорит Нирмала. Чинагудди никогда не ходила к школу, у нее больная мать, которая не может работать, отец скончался, когда она была еще маленькой.

"Люди в поселке уважают меня, - говорит она нерешительно. - Они просят меня прийти и помолиться за них, потому что я джогини и моя жизнь посвящена Йемалле".

Чинагудди не помнит, чтобы ей было страшно. "У моей матери астма, и она слишком слаба, чтобы работать. Так что это моя жизнь", - замечает она.

Джогини живут со своими семьями и продолжают обслуживать храм, пока не состарятся. Как в борделях европейской традиции, состарившись, они поддерживают и наставляют следующее поколение.

Все в поселке знают, что Чинагудди - джогини, и согласно традиции мужчины из высших каст приносят ее матери дары в виде денег и еды за разрешение "дружить" с ней.

На вопрос о том, не чувствует ли она озлобленности, Чинагудди говорит, что сожалеет, что так получилось, но признает, что, поскольку семья зависит от нее, выбора у нее нет.

"Иногда я спрашиваю, почему моя мать сделала это со мной. Почему у меня не может быть нормального брака и почему я не могу уехать и жить в поселке своего мужа? - говорит она. - Но как я могу это сделать? Кто теперь на мне женится? Я джогини".