После сентябрьского захвата школы в российском Беслане остается вопрос: боевики, захватившие заложников, представляли движение за независимость Чечни или были связаны с международными исламскими террористическими организациями?

"В случае с Чечней российское правительство уделяет большое внимание связям с "Аль-Каидой", - заявила Фиона Хилл, старший научный сотрудник программы "Вопросы внешней политики" в вашингтонском аналитическом центре Brookings Institution. - Власти объявили, что в теракте в школе участвовало много арабов. Сначала российский президент Владимир Путин говорил о 10 арабах, теперь мы достоверно не знаем, кто участвовал в нападении".

Хилл также отметила, что известно о некоторых связях лидеров "Аль-Каиды", живущих в Чечне, но добавила, что до сих пор непонятно, кто несет ответственность за захват заложников и бойню в Беслане.

Последний конфликт между Россией и сепаратистами в Чечне восходит к началу 1990-х годов; по оценкам, он привел к смерти 100 тыс. чеченцев. Столица Чечни Грозный, по сообщениям Washington Post, разрушена бомбардировками сильнее, чем любой другой европейский город с окончания Второй мировой войны.

Не сравнимые с российскими войсками в смысле вооружений, чеченские мятежники обратились к похищениям людей, терактам смертников и другим террористическим методам.

Недавнее нападение на школу номер 1 в Беслане, во время которого погибло более 350 человек и более 700 было ранено, является лишь еще одним примером атак такого рода.

Интерес представляет и более широкая проблема ислама как сильного идентифицирующего фактора и многогранной базы для радикализации в России и Евразии.

"Ислам появился в Чечне очень поздно, лишь в XVII веке, - сказала Хилл. - Если речь идет об исламской радикализации, то у нее нет долгой истории. В случае с Чечней это скорее современный феномен".

Джон Шоберлейн, директор программы "Центральная Азия и Кавказ", сказал, что реальную угрозу в регионе представляет общественное недовольство политикой местных правительств, это не обязательно влияние крупных экстремистских организаций, проникших извне. "Для осуществления терактов не надо много людей, - отметил Шоберлейн. - Для смены режима не нужна широкая общественная поддержка радикальных подходов".

Оба эксперта недавно вернулись из поездки в регион. В четверг они выступили на второй конференции из серии, которую проводит Центр по международным отношениям с целью изучения ислама во всем мире.

Участники конференции предложили свой взгляд на ислам и попытались понять, действительно ли угроза терроризма и исламской радикализации распространяется из России и Евразии.

"Во всех государствах Центральной Азии наблюдается сильный толчок к возрождению, - сказал Шоберлейн. - Есть попытки вернуться к более чистой форме религии".

Хилл согласна с тем, что религия становится сильнейшей идентифицирующей силой в регионе. Она охарактеризовала визит Путина в Русскую православную церковь после Беслана как жест, направленный на укрепление идентичности.

"После прихода Путина к власти мы видим постсоветскую идентичность как православную идентичность, - заявила Хилл. - Но в действительности ислам является самой древней религией на территории, сегодня известной как Российская Федерация".

Хотя религиозность растет, она не обязательно предвещает радикализм и терроризм.

Однако несколько взрывных устройств, приведенных в действие 30 июля у посольств Израиля и США и здания правительства Узбекистана в Ташкенте, по сообщениям, имеют отношение к организации, называющей себя Группой джихада в Узбекистане. Это знаменует усиливающуюся тенденцию суицидального терроризма в Центральной Азии.

Президент Узбекистана Ислам Каримов, известный своими ограничительными религиозными законами 1998 года, предупреждающими, что парламент не должен проявлять мягкость по отношению к "исламским экстремистам", обвинил в терактах исламских боевиков.

По сообщениям Human Rights Watch, принятие этого законодательства привело к облавам на мирных мусульман, когда Каримов боролся с "фундаментализмом".

"Главное внимание следует уделять Узбекистану, поскольку правительство непримиримо по отношению к исламской оппозиции, - сказал Шоберлейн. - Она не привнесена извне, ее породила правительственная политика".

Шоберлейн назвал политику правительства драконовской, отметив, что оппозиция и радикализация возникают в результате этой политики, а не в результате усилий чужаков, наводнивших регион и создающих террористические ячейки.

"Важным компонентом ислама является поддержка бедняков и помощь соседям, - сказала Хилл, говоря о регионе в целом. - Но мы не видим такого феномена, так как в России сильна правительственная социальная помощь".

По ее мнению, люди становятся радикальнее, когда им кажется, что они не могут рассчитывать на помощь своего правительства. Когда правительство не способно помочь своим гражданам, люди обращаются за помощью к внешним силам.

"Религии не становятся радикальными, - сказала Хилл. - Радикальными становятся люди".