Россияне получают возможность задать вопросы своему президенту.

Язвительность Путина становится притчей во языцех на Западе: последним проявлением его склонности оборачивать критику против самих критиков стал саммит в Финляндии на этой неделе, где он высмеял испанцев за коррупцию в Коста-дель-Соль и указал итальянцам, что "мафия" - не русское слово. Однако россиянам по нраву лидер, который может настоять на своем и не теряет достоинства. И вот вчера они вновь могли наблюдать президента на пике его спокойной убедительности, когда он на протяжении трех часов отвечал на вопросы, заданные по телефону, в эфире национального телевидения.

Появление президента в роли острослова и звезды телеэфира стало ежегодной традицией, и в этом году тысячи россиян задали вопросы в надежде, что выберут именно их и они смогут донести до него свои тревоги. Подобную доступность нельзя не приветствовать, и Путин подошел к мероприятию подготовленным, вооружившись контролем над статистикой и процедурой, что едва ли было по силам кому-то из его предшественников.

Между тем тревоги россиян отличаются от тревог иностранцев. Очень мало говорилось о состоянии демократии, свободе прессы, давлении на неправительственные организации или о независимости судебной системы. Предварительно отобранные, что не скрывалось, звонившие сконцентрировались на экономических перспективах, социальном обеспечении, транспортной инфраструктуре, пенсиях и экологии.

Однако Путин затронул два международных вопроса, которые вызвали сильное беспокойство как внутри России, так и за ее пределами: раздор между Россией и Грузией и ядерные испытания Северной Кореи. Ни на один из этих вопросов президент не дал ответа, который бы развеял беспокойство. Он твердо и не без сарказма заявил, что Россия не пытается захватить два отколовшихся региона Грузии, поскольку ей достаточно собственной территории, но при этом не дал никаких обещаний относительно восстановления энергетических и коммуникативных связей с Грузией и прекращения депортации грузин, которые якобы находятся в России нелегально. Не сказал он также и того, что Москва будет поддерживать Запад в оказании давления на Пхеньян. Наоборот, он предостерег Вашингтон от того, чтобы загонять Северную Корею в угол.

По одному вопросу, правда, Путин высказался недвусмысленно: он не будет пытаться остаться в кресле президента на третий срок. Это разочарует многих россиян, чья приверженность к конституции значительно меньше, чем потребность в авторитарной фигуре у штурвала. Они надеются, что загадочные слова Путина о том, что он намерен сохранить определенное влияние, предвещают появление какого-то механизма, который позволит ему оставаться реальным правителем. Однако Путин достаточно трезво смотрит на вещи, чтобы осознавать опасности любой махинации такого рода.

Его прошлое в КГБ должно помогать ему реалистично оценивать сильные и слабые стороны России во взаимоотношениях с внешним миром. Существует тенденция переоценивать Россию как "энергетическую сверхдержаву", тогда как она все еще нуждается в западных технологиях. Возможно, этим объясняется бесцеремонность России в отношении иностранных нефтяных компаний, таких как Shell и BP, которые она пытается вытеснить из проектов, поскольку заключенные контракты ее не удовлетворяют. Звучат предположения, что новая сделка компании Exxon с Китаем может повлечь за собой пересмотр стратегии. Однако в давлении на Shell не наблюдается никаких признаков смягчения.

Хваленая прямота Путина должна выйти за пределы внутренней политики и перейти в новый реализм международной политики.