(...) "Для тех, кто пережил пандемию и ее медицинские, социальные и экономические последствия, иногда близко сталкиваясь с болезнью и смертью и перенося столь убийственные для свободы ограничения, нет ничего лучше того, чем проснуться от голоса, говорящего: "Эй, вставай, пандемия закончилась". Но что означает "пандемия закончилась"? Есть ли конкретные признаки, позволяющие сказать, что она на самом деле позади? Как вы увидите, четкого ответа нет или, по крайней мере, он лежит в пределах множества более или менее расплывчатых ответов, заимствованных как из эпидемиологии и вирусологии, так и из области культурных, политических, социальных и семантических представлений", - пишут журналистка Лора Дазиньер и директор Института проблем глобального здравоохранения при Женевском университете Антуан Флао на страницах Slate.fr.

(...) "Ситуация остается драматичной во многих странах, особенно в Восточной Европе, где ежедневно регистрируются рекорды как новых заражений, так и смертей от Covid. Кроме того, этим летом ситуация в Великобритании так и не улучшилась после того, как премьер-министр 19 июля снял все ограничения, полагая, что для выхода из кризиса он может рассчитывать только на высокий охват вакцинацией. Более того, сейчас тенденция, похоже, ухудшается, новые рекорды ежедневных заражений и высокой смертности продолжают нарастать, что с учетом опыта, накопленного за последние несколько месяцев, не сулит ничего хорошего. Ладно, не будем сами делать плохие предсказания", - указывают авторы статьи.

"Несмотря на нашу "пандемическую усталость", наше желание увидеть конец туннеля после надоевшего чтения жутких подсчетов каждый день и подчинения санитарным ограничениям мы вынуждены признать, что пандемия Covid-19 еще не закончена", - пишет Slate.fr.

(...) "Как это ни парадоксально, но утверждение о том, что эпидемия началась или прекратилась, не вызывает особых дебатов. Данный вопрос решает такая научная дисциплина как теоретическая эпидемиология. Арбитром в этом матче оказывается индекс репродукции R. Когда он больше 1, вирус берет верх, начинается эпидемия. Когда он достигает значения 1, происходит пик эпидемии, затем, если он опускается ниже 1, эпидемия прекращается. Но тогда почему бы не принять это простое определение, чтобы охарактеризовать исчезновение пандемии? Потому что тогда пандемию можно было объявить оконченной в конце первой волны. Некоторые так и поступили, и теперь мы все согласны, что они ошибались. Таким образом, пандемия не закончилась ни после первой, ни после второй волны, и мы находимся в конце четвертой волны, не осмеливаясь надеяться, что она, наконец, закончилась", - указывают Дазиньер и Флао.

"Однако в отношении пандемии свиного гриппа H1N1 2009 года мы испытали сезонные волны в течение следующих десяти лет подряд, захлестнувшие все регионы мира, и никто не осмелится сказать, что это была очередная волна пандемии гриппа H1N1. Почему? Что же так отличает сезонные волны последовательного постпандемического гриппа H1N1 от первоначальной пандемии гриппа H1N1 2009-2010 гг. (потому что зимой 2010 г. мы продолжали говорить о пандемии)? Вирусология? Варианты, появляющиеся каждый год и характеризующие сезонные эпидемии? Но, как и Covid-19 и его варианты с греческими буквами, варианты H1N1 в пандемии появились очень рано, не говоря уже о том, что все это тем не менее закончилось, поэтому мы должны искать объяснение в другом месте", - продолжают они.

(...) "Итак, мы уже почувствовали, что имеем дело с понятием, которое, как нам кажется, имеет медицинскую или научную природу, но которое в конечном итоге оказывается тесно связанным с его социальными и экономическими последствиями и с мерами, принимаемыми для его сдерживания. Согласились ли бы мы с известными нам санитарными ограничениями, если бы не было произнесено слово "пандемия" с его катастрофическим подтекстом? И, наоборот, объявление о пандемии, вероятно, стало катализатором, мобилизовавшим лидеров наций, чтобы они подготовились к действиям, а население - к ожиданию того, что придется пережить потрясение, не понимая на самом деле ни ее природы, ни масштабов, ни продолжительности. Здесь, возможно, и кроется начало определения пандемии!" - анализируют авторы публикации.

(...) "История показывает, что пандемический характер великих эпидемий гриппа XX века в конечном итоге не был признан или отмечен сразу, возможно, потому, что люди просто думали о чем-то другом и проживали другие события, или научная культура того времени была не настолько развита. Во время испанского гриппа в 1918-1920 годах вирус не только не был идентифицирован (в то время не существовало вирусологии), но и популяции выходили из состояния разрушительной войны. Тогда царил определенный релятивизм, хотя в некоторых источниках сообщается, что в отдельных местах люди буквально умирали, как мухи, от последствий атаки вируса - в большинстве случаев это было на самом деле из-за сверхинфекций, то есть бактериальных осложнений, вызванных вирусом, то есть люди умирали не от самого вируса. Можно сказать, что в то время считалось, что пандемия закончилась, когда грипп и его последствия перестали убивать в массовом порядке. Тем не менее, вирус, конечно же, не был уничтожен", - напоминают журналистка и эксперт.

"(...) "Здесь мы уже догадываемся, что нельзя сказать, что пандемия закончилась, когда вирус больше не циркулирует - это было бы иллюзией, потому что искоренена была только оспа, и то благодаря вмешательству человека, которым является вакцина", - рассуждают авторы статьи

(...) "Рассмотрим другую пандемию: ВИЧ / СПИД. Сказали бы вы, что она закончилась? По-видимому, нет. Почему? Безусловно потому, что, с одной стороны, мы храним недалекую память о массовых жертвах, и это повлияло на наше взросление и в значительной степени обозначило рамки для контроля над нашей сексуальной жизнью в течение сорока лет. С другой стороны, потому что СПИД и сопутствующие заболевания, которые он вызывает, остаются чрезвычайно серьезными, когда инфекция не лечится и вирус не находится под контролем. И затем мы должны также признать и приветствовать продолжающиеся действия активистов, которые на протяжении многих лет продолжали не допускать нормализации ВИЧ и всегда возвращали его в социальную и политическую повестку дня. В понятии пандемии мы обнаруживаем долю социальных представлений и то, насколько она ускользает от эпидемиологов и вирусологов, в конечном счете располагается на стороне широкой общественности и коллективной памяти", - говорится в статье.

(...) "Итак, когда же мы покончим с пандемией Covid? Ответ далеко не однозначный. Наверное, мы могли бы сказать себе, что пандемия закончится, когда реальный коэффициент репродукции R (Re), то есть число здоровых людей, которых заражает один носитель болезни в данное время в данном месте, будет меньше значения 1 в течение достаточно длительного времени, чтобы его можно было определить, на всех континентах, таким образом создавая ситуацию, которая позволяет нам отменить все меры. Другими словами, мы бы вышли из пандемии, как только смогли бы пережить ее, как раньше, или почти, без нового взлета цифр. Это согласуется с идеей о том, что пандемия СПИДа на самом деле еще не закончилась, поскольку мы продолжаем рекомендовать презервативы для защиты от ВИЧ-инфекции. Достаточно сказать, что срок пандемии Covid-19 просто непредсказуем", - комментируют авторы публикации.

"Другой способ определить конец пандемии состоит в том, чтобы сосредоточиться на нашей повседневной жизни: это произойдет, когда мы действительно и надолго перевернем эту страницу, когда мы поговорим с вами о чем-то другом на страницах Slate.fr, когда целые дни будут проходить без обращения к советам обороны, к докладам Научного совета, к выступлениям экспертов по телеканалам. Когда закладки Covid-19 больше не будут появляться в новостях Facebook, Twitter или Google news", - говорится далее.

"А значит, нужно пройти своего рода конкретный порог, за которым мы больше не обращали бы никакого внимания на то, циркулирует ли вирус или уже не циркулирует, и бесстыдно игнорировали бы его проделки со скоростью размножения. Потому что, в конечном итоге, Covid и вызываемые им дискуссии перестанут циркулировать в нашей повседневной жизни и перейдут в разряд старых воспоминаний и добрых шуток комиков", - резюмируют Лора Дазиньер и Антуан Флао.