России в обозримом будущем не удастся сделать свою авиационную промышленность независимой от Запада, утверждает, ссылаясь на мнения экспертов, Карен Грасс. Ее статью публикует Handelsblatt.

В сентябре премьер-министр РФ Дмитрий Медведев заявил о намерении с 2015 года вдвое увеличить ежегодный объем производства лайнеров Sukhoi Superjet 100, а согласно плану министерства промышленности и торговли РФ к 2025 году в России должно будет выпускаться 180 гражданских самолетов в год (то есть речь идет о четырехкратном росте производства). Обозреватели сомневаются, что этот план удастся реализовать без участия Запада, "причем неважно, каких экспертов спрашивать - российских или американских", пишет Грасс.

Как отметил начальник отдела оборонной и авиационной промышленности в консалтинговой фирме Deloitte Том Кэптэн, "до сих пор русские с такими устремлениями успеха не имели". Главный аналитик отраслевого агентства "Авиапорт" Олег Пантелеев убежден: "Российский авиапром не в состоянии сконструировать современный самолет без участия западных партнеров". По словам самой Грасс, "хотя русские абсолютно конкурентоспособны в области военного авиастроения, но в более важном с экономической точки зрения секторе гражданской авиации им от Запада никуда не деться".

Автор напоминает, что с международными поставщиками работают "все без исключения" крупные российские авиационные корпорации, и даже такой "флагманский продукт", как Sukhoi Superjet 100, "на 55-60% состоит из произведенных на Западе запчастей". Эта зависимость, разумеется, носит обоюдный характер (так, российская корпорация ВСМПО-АВИСМА поставляет сырье для производства запчастей к самолетам Boeing и Airbus), однако "российская промышленность сильнее зависит от западной, чем наоборот", говорится в статье.

Даже если отбросить в сторону сомнения экспертов по поводу технической способности российского авиапрома в отрыве от Запада создать собственный самолет, на этот гипотетический продукт сегодня отсутствует спрос, продолжает аргументировать Грасс. Даже российские авиакомпании предпочитают западную продукцию (в этом смысле, по ее мнению, показательна судьба бюджетного перевозчика "Добролет").

По оценкам Кэптэна, чтобы стать автономной, российской авиационной промышленности необходимо продавать не менее 400 самолетов в год и иметь международную службу ремонта и обслуживания, однако до сих пор выйти за пределы бывшего СССР ей не удалось. "В конечном итоге решение принимают клиенты, которые выбирают только те самолеты, которым доверяют, основываясь на многолетнем позитивном опыте", - цитирует Грасс Кэптэна. Даже без катастроф вроде той, что произошла с Sukhoi Superjet 100 в 2012 году в Индонезии, для выхода на уровень производства в 100 машин ежегодно уйдет не менее 20 лет, добавил Кэптэн, ссылаясь на опыт Airbus.

Помимо крайне важного в авиационной индустрии фактора надежности, играет роль и денежная сторона дела. Для привлечения иностранных авиакомпаний российскому производителю придется держать цены значительно ниже, чем у конкурентов, "а это фактически означает многолетнюю работу себе в убыток", рассуждает специалист в области менеджмента, профессор Aberystwyth University Стивен Магуайр.

Из-за конфронтации с Западом Россия сейчас ищет альтернативных партнеров и "в области авиации делает ставку в первую очередь на Китай". Как напоминает Грасс, несколько месяцев назад поступали сообщения, что в эту страну может быть выведено производство Sukhoi Superjet 100. Она предполагает, что "за этим может скрываться расчет на создание совместного регионального рынка". Однако Китай сейчас ориентируется на внешний рынок, то есть, по формулировке Кэптэна, "в этой сфере русские и китайцы - контрагенты, а не друзья, у них нет синергии".

Другие отраслевые специалисты, напротив, видят предпосылки к российско-китайскому сотрудничеству, но полагают, что в долгосрочной перспективе оно принесет больше выгоды Китаю, чем России: "Когда они [китайцы] узнают, как строить самолеты, двигатели и вертолеты, сотрудничество закончится", - полагает Пантелеев.

"Так что воздушная автономия России - это в настоящий момент не более чем мечта Путина", - заключает Грасс.