В справедливой критике израильской политики мы должны руководствоваться чувством собственной исторической ответственности

Когда началась эта война? Чуть позже 9 утра по местному времени в среду 12 июля, когда боевики "Хизбаллах" похитили Эхуда Гольдвассера и Эльдада Регева - израильских резервистов в последний день их пребывания на военных сборах - в ходе вылазки через границу в северный Израиль? В пятницу 9 июня, когда израильские снаряды убили как минимум семь мирных палестинцев на пляже в секторе Газа? В январе нынешнего года, когда "Хамас" победил на выборах в палестинский законодательный орган - сомнительный триумф американской политики по поддержке демократизации? В 1982 году, когда Израиль вторгся в Ливан? В 1979-м, когда произошла "исламская революция" в Иране? В 1948-м, года было создано государство Израиль? А как насчет России весной 1881 года?

Простые вопросы требуют таких сложных ответов. Даже если основные факты не вызывают разногласий, о каждом термине идут споры: боевики, солдаты или террористы? Захвачены, взяты в плен или похищены? Каждый набор фактов предполагает интерпретацию. И в истерзанных историях, подобных этой, каждый кошмар будут объяснять или оправдывать ссылкой на тот или иной предыдущий кошмар:

От тирании к тирании - к войне

От династии к династии - к ненависти

От злодеяния к злодеянию - к смерти

От политики к политике - к могиле.

"Эта песня ваша. Аранжируйте ее как хотите", - пишет поэт Джеймс Фентон в "Балладе об имаме и шахе".

Но наблюдая за европейскими реакциями на нынешний конфликт, я хочу настойчиво подчеркнуть, что и сама Европа может претендовать на место одной из первопричин. Российские погромы 1881 года; французская толпа, скандирующая "à bas les juifs" (франц. "долой евреев". - Прим. ред.), когда с капитана Дрейфуса срывали эполеты Военной академии; гноящийся антисемитизм Австрии в районе 1900 года, сформировавший молодого Адольфа Гитлера; весь путь к Холокосту европейского еврейства и вспышки антисемитизма, сотрясавшие части Европы сразу после него. Именно история усиливающегося европейского отторжения с 1880-х до 1940-х годов стала движущей силой политического сионизма, еврейской эмиграции в Палестину и, в конечном счете, создания государства Израиль.

"Меня сионистом сделал суд над Дрейфусом", - говорил отец современного сионизма Теодор Герцль. Если Европа решила, что каждый народ должен иметь свое государство, если она не признала даже эмансипированных евреев полноправными представителями французского или немецкого народа и в конце концов стала ареной попытки уничтожения всего еврейства, тогда у евреев должен быть родной дом где-то в другом месте. Дом, как любил говорить Исайя Берлин, - это место, где человека всегда примут. И никогда больше евреи не будут ягнятами на заклании. Как израильтяне, они будут воевать за жизнь всякого еврея. Сложившиеся в XIX веке стереотипные представления о немецком воине и еврейском коммерсанте поменялись местами. Немцы, а вместе с ними и большинство нынешних буржуазных европейцев, стали вечными торговцами; евреи в Израиле - вечными воинами.

Конечно, это лишь один мазок краски в, пожалуй, самой сложной в мире политической картине, но он очень важен. Не думаю, что кто-либо из европейцев может говорить и писать о сегодняшнем конфликте на Ближнем Востоке, не демонстрируя некоторого осознания нашей исторической ответственности. Боюсь, что некоторые европейцы сегодня все-таки говорят и пишут; и я имею в виду не немецких правых экстремистов, которые в субботу прошли маршем по Вердену в Нижней Саксонии, размахивая иранскими флагами и скандируя: "Израиль - всемирный центр геноцида". Я также говорю о думающих левых, участвующих в дискуссиях в блогах Guardian и подобных изданий. Даже когда мы критикуем то, как израильская армия убивает ливанское население и наблюдателей ООН во имя возвращения Эхуда Гольдвассера (и разрушает военную инфраструктуру "Хизбаллах"), мы должны помнить, что все это почти наверняка не произошло бы, если бы некоторые европейцы не попытались несколько десятилетий назад стереть всех, кто зовется Гольдвассер, с лица Европы, если не земли.

Позвольте мне предельно внятно объяснить, что я имею в виду. Из ужасающего европейского прошлого не следует, что европейцы должны проявлять безоговорочную солидарность со всем, что решит сделать любое израильское правительство, какими бы насильственными и ошибочными ни были действия. Из этого не следует, что мы должны подписаться под опасными упрощенческими рассуждениями о "третьей мировой войне" против "террористического альянса "Иран - Сирия - "Хизбаллах" - "Хамас" (по мнению американского республиканца Ньюта Гингрича) или "монолитного тоталитарного движения" политических исламистов (по мнению консервативного парламентария и журналиста Майкла Гоува).

Из этого не следует, что все европейцы, критикующие Израиль, являются тайными антисемитами, как склонны полагать некоторые комментаторы в США. И из этого, конечно, не следует, что нас должны меньше тревожить страдания арабов, которые бежали или были изгнаны из своих домов с созданием государства Израиль, и их потомков, выросших в лагерях беженцев. Жизнь каждого ливанца, убитого или раненного в результате израильских бомбардировок, стоит ровно столько же, сколько жизнь каждого израильтянина, убитого или раненного в результате ракетных обстрелов, которые ведет "Хизбаллах".

Следует ли из этого, что на европейцах лежит особая обязанность участвовать в попытках мирного урегулирования, в рамках которого государство Израиль сможет жить в безопасных границах рядом с жизнеспособным палестинским государством? Думаю, да. Безусловно, поскольку европейцы оказывают то или иное влияние почти во всех уголках земли, этот исторический аргумент теоретически может завести нас куда угодно - наследие европейского империализма, дающее универсальное моральное оправдание европейскому неоимпериализму. Но история евреев, изгнанных со своей европейской родины и, в свою очередь, изгнавших с родины палестинских арабов, уникальна. Даже если вы не принимаете этот аргумент об исторической и моральной ответственности, ясно, что на кон поставлены жизненные интересы Европы: нефть, ядерное распространение, потенциальная реакция наших отчужденных мусульманских меньшинств, и это далеко не все.

Не так понятно, каким должно быть это участие. Одно из предложений заключается в том, чтобы европейские военнослужащие участвовали в миротворческих силах в Южном Ливане, но это имеет смысл лишь в случае, если будут определены реалистичные параметры ясной, выполнимой и ограниченной по времени миссии. Их пока нет и в помине. Даже прекращения огня нет и в помине. Саммит в Риме, закончившийся вчера днем, едва ли сгладил разногласия между США и Израилем, с одной стороны, и большинством остального мира, включая ЕС и ООН, - с другой, по поводу того, как можно добиться прекращения огня. Истина в том, что сегодня больше чем когда-либо дипломатический ключ заключается в полномасштабной вовлеченности США, использующих свое исключительное влияние на Израиль и ведущих максимально прямые переговоры со всеми сторонами конфликта, вне зависимости от того, насколько они отвратительны. Пока этого не будет, одна Европа мало что может сделать.

Однако речь здесь идет не только об изменении реалий на Ближнем Востоке. То, как европейцы говорят и пишут о евреях региона, которых загнали туда европейцы, тоже важно для нашего понимания самих себя. Мы должны взвешивать каждое слово.