Время торопит, список участников впечатляет, однако, по существу, ближневосточная конференция в Аннаполисе пока еще не принесла никаких результатов. Никогда еще раньше для решения ближневосточного конфликта не собиралось столько сторон - но никогда и не было международной конференции с такими смутными формулировками, что ее участники собираются обсуждать.

Успеху конференции отнюдь не способствует то, что до ее начала участники не смогли договориться хотя бы по поводу основополагающих принципов. Кроме того, прорыв вряд ли возможен из-за слабости всех действующих лиц, которые не способны у себя дома осуществить что-нибудь конкретное. После войны в Ливане рейтинги израильского премьера Эхуда Ольмерта опустились на самое дно, а палестинский президент Махмуд Аббас управляет, в лучшем случае, Западным берегом реки Иордан. Почему конференция в Аннаполисе должна оказаться более успешной, чем все прежние провалившиеся ближневосточные переговоры? С уверенностью можно сказать, что предыдущие встречи содержательно были организованы лучше. Партнеры по переговорам, такие как Ясир Арафат или Ицхак Рабин, имели на внутриполитической арене куда больший вес, а посредники, как когда-то Билл Клинтон, были сильнее настроены на ближневосточный мир, чем дискредитировавший себя в регионе Джордж Буш.

Однако при всем при том имеется несколько причин, позволяющих хотя бы частично сохранить надежду на результат и позитивные последствия конференции в Аннаполисе. Вашингтону нужны арабские союзники, особенно в том случае, если дело дойдет до конфронтации с Ираном. Арабский фронт противников переговоров с Израилем еще никогда не сжимался до сегодняшнего, но эта ситуация долго не продлится. Арабские правительства нуждаются в результатах, которыми у себя дома они могут продемонстрировать, что ставка на переговоры надежнее, чем "сопротивление", пропагандируемое "Хамасом" и "Хизбаллой".

Однако наиболее успешной остается мотивация, связанная с развитием событий после Аннаполиса, и это относится в равной мере к США, Израилю, палестинцам и арабским государствам. Все стороны испытывают страх, поскольку они понимают: уже поздно - возможно, слишком поздно - но если теперь ничего не произойдет, то станет только хуже.