Лондону есть чему поучиться у города, не продавшегося вульгарности и остающегося узнаваемо русским

Похороны Бориса Ельцина были примечательны не только тем, что его смерть наступила неожиданно, вопреки всем медицинским прогнозам, но и тем, где проходило прощание с ним. Величественные белые башни и купола храма Христа Спасителя возвышаются на берегах Москвы-реки вверх по течению от Кремля, первоначально построенные в память отступления Наполеона из Москвы. Ельцин был первым российским лидером, которого отпевали здесь со времен царя Александра III в 1894 году. Одна из причин этого состоит в том, собор в свое время прекратил существование: он был взорван по приказу Сталина в 1933 году и заменен плавательным бассейном. Восстановленный Ельциным в 1997 году - это, в представлении россиян, тот же самый собор. В Британии это было бы не так, что говорит о многом.

Ельцин, а теперь Владимир Путин руководили из находящегося неподалеку Кремлевского дворца замечательной трансформацией окрестностей. У входа на Красную площадь теперь стоят две башни Воскресенских ворот XVI века с часовней Богоматери Иверской, к чьей иконе прикладывались в древности гости города. Ее снес Сталин, чтобы его танки и ракеты могли пройти на площадь. Восстановленные, они возродили ощущение средневековой замкнутости и драмы при приближении к площади, как если бы поперек Уайтхолла вновь поставили ворота Гольбейна. Рядом - Казанский собор, выкрашенный в ярко-розовый цвет, который Сталин заменил общественным туалетом. Собор восстановили в 1993 году по чертежам, тайно сделанным архитектором, отвечавшим за его уничтожение.

По всей Москве восстановлены точные копии церквей и монастырей, разрушенных Сталиным. Грубые коробки и башни вроде гостиниц "Россия" и "Интурист" снесены, последняя заменена точной копией старого царского дворца. Юрий Лужков, занимающий пост мэра на протяжении 15 последних лет, хочет, чтобы его город украшала архитектура всех периодов. Сталинскую гостиницу "Москва" в стиле ар-деко сейчас восстанавливают в виде точной копии. Неоготический стиль зданий министерств, ветхие фасады старого Китай-города рядом с Красной площадью и некогда мрачный фасад здания на Лубянки восстановлены и снабжены продуманной подсветкой.

Любопытно, что восстановление района гостиницы "Россия", где некогда существовал лабиринт малоэтажных улочек и дворов, поручили лорду Фостеру, что едва ли является его сильной стороной. Когда он представил свои традиционные стеклянные коробки высотой в 10 этажей, Лужков возразил, что "это не Москва", и велел ему попробовать еще раз, к чему его светлость явно не привык. Новый план Фостера состоит из перекрещивающихся улиц и домов, по-прежнему маловыразительных и одинаковых, но и это, несомненно, будет подвергнуто переработке. Эволюция этого волнующего места у стен Кремля действительно покажет, является ли Фостер архитектором городов или только памятников.

За бурную деятельность - на создание новой Москвы у Лужкова осталось время лишь до ухода на пенсию в будущем году - приходится платить. Его жена - застройщик и грозная владелица московской цементной монополии. Окраины Москвы являются зоной архитектурной катастрофы. Даже при реставрации не соблюдаются обычные стандарты охраны памятников. За спиной мэра раздаются голоса недоброжелателей. Около 400 зарегистрированных в городе исторических памятников уничтожены после падения коммунизма, тогда как бедность советских времен спасала их от уничтожения.

Любимый Лужковым романтический историзм высмеивают западные критики. Маркусу Бинни из Times это кажется чем-то средним между "эрзац-копиями и надутым постмодернизмом". С точки зрения New York Times, это эклектичный "тематический парк под названием "Россия". В путеводителях мелькают характеристики от китча до Диснейленда. Но они ведь не смеются над копиями палладианских особняков в царском предместье Арбат и тем более над готическими соборами Европы, хотя все они полностью или частично относятся к XIX веку. Неужели и построенные после Реформации северный и западный фасады Вестминстерского аббатства "стилизованная подделка"?

Отчасти критика справедлива. Деятельность Лужкова едва не проклинают в наводящем уныние докладе московского Общества охраны памятников архитектуры. В нем перечислены утраченные за период его правления не только значительные памятники, но и сотни дворов, террас и набережных. Говорят, что мэр ведет самое настоящее "наступление на плотную и изысканную застройку" Москвы, в архитектурном отношении куда более интересной, чем Петербург.

В меньшей степени заслуживает критики та Москва, которую Лужков пытается создать. Его это хотя бы волнует, и он торопится, словно понимая, что может случится после него. Должно быть, его желание подражать лондонскому Кену Ливингстону и создать стилизованный Манхеттен, чтобы обогатить олигархов, сильно. Результатом может быть "архитектурный эгоизм", плоды которого сейчас испещрили лондонский горизонт и превратили объединенный Берлин в безрадостную архитектурную галерею.

Заседания лужковского архитектурного совета, которые проводятся публично, отражают стилистическую самоуверенность, невиданную в европейских городах со времен викторианской Британии. Это селекционный отбор архитектурного языка прошлого с целью укрепить и прославить настоящее. Это прошлое для русских не чужая страна, которой так боятся иностранные планировщики. Это живой компонент настоящего, из которого невозможно убрать войну, идеологию, богатство и бедность. Требуется узнаваемо русская Москва, царская, сталинская и вместе с тем современная - по виду и по духу. Тот, кто хочет современности, найдет ее в изобилии в буйной московской коммерциализации: ярких неоновых рекламных щитах, вычурном уличном оборудовании и беспомощном дорожном движении, затрудненном припаркованными авто. Но я предпочитаю даже это тому уничтожению всего старого, которое проводится в Пекине с целью угодить требованиям Международного олимпийского комитета.

Британские критики могут оскорблять результат, хотя я подозреваю, что, если бы британцев спросили, они бы одобрили концепцию Лужкова, а не Ливингстона. Кампанию по восстановлению главного памятника эпохи железных дорог, Юстонской арки в новом Юстоне, высмеивают власти. Любое предложение воссоздать старые фасады зданий - будь то здания Нэша на Риджент-стрит или постройки на Портленд-плейс архитектора Адама - поднимут на смех с порога. Предприятие News International в Уоппинге, занимающее склады XVIII века, самые красивые не только в Британии, но и в Европе, скоро освободит это здание. Лужков восстановил бы доки старого Лондона - и они приносили бы высокие доходы. Районному совету Тауэр-Хамлетс, да и любому лондонскому совету, не хватит духа.

Это Лондон, а не Москва, продался за деньги архитектурной вульгарности. Мы можем спасти старое и назвать его "аутентичным", как мы сделали с Пикадилли, вокзалом Сент- Панкрас и театром Ковент-Гарден. Но когда мы разрушаем старые здания, как в Спиталфилдс и вдоль Темзы, мы не требуем замены, которая бы напоминала об их истории или местоположении. Современным архитекторам неведома ответственность перед городом и его историей. Подобно адвокатам и врачам, они считают своим профессиональным правом диктовать условия своей работы. Политическое вмешательство недопустимо. Очень жаль, если это подразумевает бездушные стеклянные коробки из какой-то американской компьютерной программы.

При всех своих злоупотреблениях и игнорировании вопросов охраны памятников, Лужков настоял на своеобразии, определяя, как может выглядеть современный город, и сделал это отлично, с чувством стиля и места. Когда-нибудь Лондон будет относиться к пошлым стеклянным коробкам так же, как их создатели относятся к пошлым бетонным глыбам, которые они заменяют. Подозреваю, что москвичи будут с большей привязанностью и уважением относиться к лужковской Москве.