Оппозиционерка Ирина Хакамада о бесперспективности противостояния всемогущему Кремлю. Интервью.

Ирина Хакамада, заместитель председателя Национально-демократического союза, при Борисе Ельцине была депутатом Государственной думы. На президентских выборах 2004 года она выступала как кандидат от оппозиции. Уже тогда у нее было чувство, что, возможно, это последний шанс для оппозиционного кандидата получить доступ к выборам. Теперь речь идет скорее о том, кого Путин назначит своим преемником. Тем не менее, Хакамада предполагает, что бои за власть будут трудными.

- Во времена Ельцина вы были депутатом Государственной думы и хорошо знали бывшего президента. Какова была ваша первая реакция, когда вы узнали о его смерти?

- Я подумала, что это конец исторической эпохи демократического прорыва. Это очень неоднозначное время, безусловно отмеченное противоречиями, но одновременно и высокой политизацией жизни в России. Ельцин открыл Россию миру и попытался начать демократические преобразования. В его время были созданы многие демократические организации, тогда можно было говорить о свободной прессе.

На первом этапе своего правления это был честный и деятельный политик. На втором, не в последнюю очередь по причине пошатнувшегося здоровья и авторитета, он допустил много ошибок. Например, тайные договоры с олигархами. Однако в глубине души он был принципиальным сторонником максимально возможных свобод.

- Что тогда в этом случае он говорил о кровавом разгоне демонстраций в России, о том, что настоящая оппозиция не имеет доступа к выборам?

- Он был сильно разочарован действиями Путина. Я думаю, что он хотел бы по этому поводу высказаться, но он был заложником власти. И, по-видимому, он принял решение оставаться лояльным в своем отношении к Путину и соблюдать договоренности, достигнутые между ним и президентом (при передаче власти расследование в отношении ельцинской "семьи" по подозрению в хищениях и взятках было приостановлено. - Прим. der Standard).

- На президентских выборах 2004 года вы выступали за Национально-демократический союз и против Путина. Что с тех пор изменилось в России в политическом плане?

- Тогда я сочла крайне важным выдвижение оппозиционной кандидатуры после того, как партии демократического и либерального толка, СПС и "Яблоко", вылетели из парламента. Тогда мне казалось, что, быть может, это последний шанс. И, судя по всему, я была права. Теперь все рассуждают - в стране и в мире - только о том, кого Путин назначит своим преемником, а не о том, кто выставит свою кандидатуру на выборы. Всем понятно, что победить может только преемник Путина. По-настоящему оппозиционные партии на выборы вообще не будут допущены. Сейчас ни одна по-настоящему оппозиционная партия в органах государственной власти больше не представлена.

Я называю это чисто "декоративной" демократией, которая нужна лишь для того, чтобы произвести хорошее впечатление на западных лидеров. В России же любая информация, любая новость преследует только одну цель - повлиять на образ мыслей населения. Западные, европейские ценности и страны рассматриваются как "враги", возводящие препятствия на российском пути.

- Как вы относитесь к тому, что Европа видит в Гарри Каспарове лидера оппозиции с большой буквы?

- Конечно, он не лидер оппозиции с большой буквы. Каспаров излишне радикален, слишком бросается в глаза, очень непосредственен. Но у оппозиции нет центральной фигуры. Если бы таковая была, этому человеку было бы необходимо собрать вокруг себя всех молодых, но очень опытных оппозиционеров.

- Может ли оппозиционное движение в настоящий момент на что-то повлиять?

- Нет, не в ближайшем будущем. У него нет никаких шансов. Но мы не должны уходить со своего пути - надо идти по нему шаг за шагом. И мы должны ставить цель объединить социальное государство с демократией и функционирующей экономикой. Но в России это даже не рассматривается. Ельцин заложил несколько демократических основ, которые, однако, на практике не оказывают какого-либо заметного воздействия. Путин получает колоссальные нефтяные доходы, однако он не использует их в социальных целях. Поэтому в глазах населения России демократия не имеет ничего общего с улучшением уровня жизни.

- Выходит, российское население не поддерживает усилия оппозиции?

- Как я уже говорила, люди не видят, какая пропасть лежит между государственными доходами от нефти и их собственным уровнем жизни, не видят, что это как-то может быть связано с отсутствием демократических стандартов. В общем и целом можно сказать, что протесты оппозиции в России большинству безразличны. Люди еще долго не будут готовы выйти на улицы. Большинство продолжает поддерживать Путина, так как при Путине уровень жизни все-таки несколько выше, чем при Ельцине.

- Насколько опасно участие в демонстрациях?

- Обсуждать мы, конечно, можем все. Но выходить на улицу - это для нас опасно.

- Какие планы у Путина на будущие выборы? Как далеко он может зайти?

- Я не знаю. То, что Центризбирком возглавил Владимир Чуров, для меня является знаком, что все пойдет по заранее разработанному плану. Выборы будут проходить под строгим контролем Кремля. Например, не нужна минимальная явка. Больше не существует планки в 25%, которая раньше была необходима для признания выборов состоявшимися. Но: сейчас во властных кругах идет жесткая борьба за наследование Путину. Более радикальный лагерь хочет не того, кого предлагает либеральное крыло - Медведева. Другие опять хотят Иванова. Я полагаю, что Путин сейчас не вполне контролирует ситуацию.

- Ощущает ли оппозиция поддержку международного сообщества?

- Западные государства закрывают глаза на отсутствие в России демократических норм, как только речь заходит об энергоносителях. Применяются двойные стандарты, в этом нет никаких сомнений. У ЕС тоже еще долго не будет желания сблизиться с Россией.