Россия не нашла поддержки друзей, когда признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Но она и не ставила перед собой такой цели. Однако ответом на это не может быть вражда

Президент России не долго тянул с раздумьями и формальностями. Дмитрий Медведев сразу последовал внесенному его окружением в парламент и единогласно принятому призыву: он признал провозгласившие свою независимость от Грузии республики. Тем самым Россия нарушила территориальную целостность суверенной Грузии.

Это стало выхолащиванием того исконного принципа международного права, который постулирует нерушимость государственных границ. Россия разместит там воинский контингент - и не только в Южной Осетии и Абхазии, но и в так называемой "зоне безопасности", которую Москва еще великодушно признает грузинской территорией, ссылаясь на полусырые договоренности, достигнутые между председателем Евросоюза Николя Саркози и власть имущими в Кремле.

В них речь не шла о территориальной целостности Грузии. Москва любезно не стала интерпретировать это упущение как охранную грамоту; ей подобный пропуск не нужен, она и без него чувствует себя сильной.

Тот, кого это удивило, просто был невнимателен все последние месяцы - с момента признания независимости Косово. Повышение статуса этого когда-то сербского региона до независимого государства предоставило господам с берегов Москвы-реки, будь то сегодня Медведев или тогда Путин, аргумент, который - не самый неприятный побочный эффект этого дела для нынешнего премьера - помог понять, в чьих руках находятся бразды правления в тандеме "президент-премьер".

Владимир Путин давно обозначил путь, по которому ходит российский медведь: по следам великой державы, следуя примеру администрации Буша в несколько обманчивой уверенности, что он такой же сильный, как и они.

Было ошибкой считать чистой риторикой заявления и предостережения тогдашнего российского президента; такой же глупостью было просто принять к сведению административные изменения в отношениях между Москвой и обоими мятежными регионами.

Путин невзначай еще задолго до своего выступления на мюнхенской конференции по безопасности обозначил азимут. Супердержава по ту сторону Атлантики, которая тоже несет долю ответственности за происходящее, не стала заниматься тщательными расспросами по поводу того, что же задумывают в Кремле после признания независимости Косово и как можно решить вопрос посредством переговоров, возможно и закулисных, и посредством невоенной реакции.

Кризис на Кавказе не следует воспринимать изолированно. С позиции российских властей движение Грузии в направлении Запада, наметившееся со времен "бархатной революции" 2003 года, представляет собой колкости и провокации, с которыми вынуждена мириться Россия после развала Советского Союза. Расширение НАТО на Восток, несмотря на обещания именно этого и не делать; подстрекание или по крайней мере стимулирование народного движения на Украине и в Киргизии; размещение американских войск в Центральной Азии; создание таких маршрутов для прохождения центральноазиатской нефти и газа, которые не проходили бы по территории России.

Не нужно перечислять всего и нет необходимости указывать на выход Вашингтона из различных договоров по контролю над вооружениями, чтобы понять логику, которая привела кремлевский тандем к нынешнему нарушению границ.

Нет, поддержки друзей Россия в этом не получила. Но она и не ставила перед собой такой цели. Но ответом на это не может быть вражда. Даже через несколько недель все еще важно держать открытыми каналы для переговоров и использовать их.

Ситуация на восточном побережье Черного моря достаточно опасна: маневры кораблей НАТО, которые якобы не имеют ничего общего с недавним конфликтом, но при этом и не представляют собой идеологических спасательных шлюпок; фактическая морская блокада Россией грузинского порта Поти, а возможно и Батуми; риск недоразумения, которое в этой напряженной обстановке может привести к недружественному обмену торпедами и более легкими боеприпасами. Тут в любой момент нужно быть готовым предотвратить более серьезный конфликт.

Потенциал угрозы намного больше, чем это кажется охваченной предвыборными инсценировками американской общественности. Чувства старой Европы настроены на другую волну, и еще живы воспоминания о том, как всем на пользу пошла уверенная политика разрядки.