Возможен ли нефтяной "мыльный пузырь"? В общем-то, да. В начале 2002 года нефть продавали примерно по 20 долларов за баррель, теперь она приближается к 75 долларам. Главная причина заключается в уменьшении разрыва между спросом и предложением и в том, что поставки (о чем напоминает нам нынешняя война на Ближнем Востоке) могут прерваться в любой момент. Свою роль могли сыграть старомодные спекуляции, и это увеличивает вероятность мыльного пузыря. Но каждый пузырь имеет свои особенности, и если он лопнет, а цены заметно снизятся, мы не должны предаваться иллюзиям и считать это началом новой эры уютного изобилия. Этого не будет.

В финансовых мыльных пузырях нарушается связь между ценами и "базовыми принципами". На пике технологического мыльного пузыря акции доткомов, не приносящих прибыли (и имеющих мало перспектив стать доходными), продавались по сказочным ценам. Нефтяные же цены не оторваны от "базовых принципов". Несмотря на все огорчения, бензин все же доступен. Даже при цене 3 доллара за галлон он обходится американцам лишь в 4% располагаемого дохода, утверждает экономист Найджел Голт из Global Insight. Это верно и в глобальном масштабе. При 70 долларах за баррель мировые продажи нефти могут составить около 2,2 трлн долларов в год; и это крошечная доля глобальной экономики стоимостью 50 трлн долларов.

Действительно, именно потому, что людям и компаниям так нужна нефть - она необходима почти для всего, что они делают, - любая вероятность дефицита резко повышает цены. На экономическом жаргоне цены "негибки". Большой скачок лишь слегка тормозит спрос. Аналогично большой спад лишь слегка увеличивает его.

На протяжении десятилетий нефти было в избытке. Например, в 1985 году мир использовал 60 млн баррелей в день, тогда как добывающие страны могли производить около 70 млн баррелей в день. Нефтеперерабатывающих мощностей тоже было в избытке: в 1985 году американские НПЗ были загружены на 78% своей мощности. Потеря поставок или перерабатывающих мощностей не создавала дефицита. "Традиционно, когда что-то шло не так - а что-то не так было всегда, будь то утечка на трубопроводе или авария на заводе, - проблему решали в другом месте", - говорит экономист Лоренс Гольдштейн из отраслевого аналитического центра "Фонд исследований нефтяной индустрии". Цены повышались на гроши. Едва ли кто-то это замечал.

Теперь спрос составляет примерно 85 млн баррелей в день, а дополнительные мощности - 1-2 млн баррелей в день. Но и этот избыток скорее кажущийся, а не реальный, отмечает Гольдштейн. В основном он состоит из "кислой" нефти с высоким содержанием серы, для которой мало перерабатывающих мощностей. В США коэффициент загрузки мощностей обычно превышает 90% - предел, необходимый для технической поддержки.

Перемена объясняется низкими ценами и ошибками в расчетах. В 1985-1999 годах нефть стоила в среднем 18 долларов за баррель. Инвестиции в дорогостоящие месторождения и новые перерабатывающие заводы стали невыгодными. Компании урезали бюджеты. Они увольняли инженеров-нефтяников и сливались: Exxon купила Mobil; Chevron поглотила Texaco. При этом почти все недооценивали спрос на нефть. Подгоняемый Китаем, после 2000 года он рос гораздо быстрее, чем раньше.

Так что цены были вынуждены расти. Иначе спрос превысил бы предложение. Но обязательно ли ей было подниматься с 20 до 70 долларов за баррель? Вот здесь могла сказать свое слово спекуляция.

У слова "спекуляция" плохой имидж. Оно наводит на мысль о финансовых шулерах, грабящих всех остальных. В реальности все часто совсем наоборот: финансовые простаки, следующие последней моде, чтобы рухнуть. Так произошло с технологическими акциями. Нефтяное будущее выглядит еще мрачнее. Крупные спекулянты - это институциональные инвесторы: пенсионные фонды, хеджевые фонды (пулы слабо регулируемых средств) и инвестиционные банки. Они купили нефтяные фьючерсы и, по сути, держат пари, что через полгода или год цены на нефть превысят нынешние. С 2002 года инвестиции во фьючерсы, пожалуй, увеличились в пять раз, превысив 100 млрд долларов, полагает энергетический экономист Филип Верлегер.

Это могло поднять нынешние цены на нефть ("спот"), говорится в докладе постоянного подкомитета сената по расследованиям. Поскольку инвесторы вкладывают деньги во фьючерсы, фьючерсные цены растут. С конца 2004 года они обычно превышают цены спот. В один из последних дней спот составлял 74,60 доллара, а фьючерсы на декабрь - на 2 доллара больше. Это создает для компаний стимул помещать больше нефти в хранилища ("материально-производственные запасы"), говорится в докладе, так как выгоднее продавать нефть в будущем, а не сегодня. Нефтяных запасов в промышленно развитых странах "хватит на 20 лет". Цены спот растут, так как на рынке меньше нефти.

Трудно сказать, насколько спекуляции такого рода увеличивают цены, если вообще увеличивают. В докладе упоминаются оценки с разбросом от 7 до 30 долларов за баррель. Теоретически процесс может питать сам себя и образовать огромный мыльный пузырь. Чем больше спекулянтов покупают фьючерсы, тем больше нефти идет на хранение - и тем выше поднимется цена спот. В какой-то момент пузырь лопнет. Хранилища заполнятся. Неожиданный рост поставок или падение спроса окажет на цены огромное давление книзу, так как продавцам надо будет продавать, а спрос тоже негибок. Некоторые эксперты, включая Верлегера, считают, что это возможно.

Что бы ни произошло, мы должны избежать простого вывода, что спекулянты искусственно подняли цену на нефть. В действительности они спекулируют на реальных рисках: риске, что нефть из Персидского залива перестанет поступать, что ураган в Мексиканском заливе повредит американские буровые вышки и нефтеперерабатывающие заводы, что политические события в других странах (России, Нигерии, Венесуэле) могут урезать поставки. Высокие цены отражают реальные опасения.

Нефть необходима и ненадежна. Разумная страна минимизировала бы ненадежность, введя режим экономии (через налоги и жесткие инструкции) и осваивая собственные ресурсы. Нам следовало бы удвоить свои усилия годы назад; мы должны сделать это сейчас.