Виталий Калоев, который потерял всю свою семью в авиакатастрофе под Юберлингеном, за преднамеренное убийство авиадиспетчера приговорен к восьми годам заключения

Вдруг показалось, что процесс затрещал по швам. Через какой-то час после начала слушаний председательствующий судья Вернер Хотц спросил подсудимого Виталия Калоева о дате рождения его детей Константина и Дианы, которые погибли в июле 2002 года в авиакатастрофе под Юберлингеном. Голос отказал 49-летнему россиянину, он вытер глаза тыльной стороной ладони, и в зале воцарилась такая тишина, что, упади в тот момент иголка, звук показался бы грохотом. И тут, посреди этой тишины, внезапно зазвучали обрывки марша, раздался громкий гул женских и мужских голосов, взволнованно перебивавших друг друга и говорящих на русском языке.

Председательствующий судья вскочил, посмотрел направо, налево, не понимая, откуда исходит шум. Многочисленные полицейские в зале забеспокоились. Ведь в первом ряду вместе со своими соратниками сидел Таймураз Мамсуров, президент российской республики Северная Осетия, а два задних ряда были заполнены широкоплечими мужчинами в темных костюмах, которые приехали с родины Виталия Калоева, чтобы посмотреть, как здесь, в Швейцарии, судят одного из них. Минуту-другую царило всеобщее замешательство. Но тут кто-то выключил усилитель, и шум умолк. Был вызван связист, который узрел причину в наложении волн одной из радиофицированных машин перед зданием суда и какого-то мобильного телефона, находящегося в зале.

Дальше все пошло гладко и безупречно, настолько гладко, что немецкие наблюдатели схватились за головы. Процесс такого масштаба продолжался бы в Германии неделями, если не месяцами. Швейцарцы уложились в два дня. Причина - в особенностях швейцарского уголовно-процессуального кодекса: если подсудимый признает себя виновным, можно отказаться от судебного расследования и решать судьбу обвиняемого лишь на основании документов, имеющихся в деле. Не допрашивая свидетелей.

Виталий Калоев признал свою вину, хотя бы в принципе. Он не отрицал, что человеком, который 24 февраля 2004 года нанес несколько смертельных ранений датскому авиадиспетчеру Петеру Нильсену, был он. Единственное, он не мог вспомнить, как это было. "У меня потемнело в глазах", - сказал он.

Прокурор Ульрих Ведер заявил, что не верит ни единому слову в том, что касается его мнимого провала памяти. И пусть даже нет никаких доказательств, однако имеются серьезные улики, свидетельствующие о том, что Виталий Калоев давно замышлял убить авиадиспетчера. Когда два самолета столкнулись в небе над Юберлингеном, нес службу именно Нильсен, и Калоев посчитал его виновным в смерти своей семьи.

Действия россиянина, по мнению прокурора, квалифицируются как убийство: "Он хладнокровно убил Петера Нильсена, когда тот, беззащитный, уже лежал на земле". Обвинитель потребовал для россиянина 12 лет тюремного заключения. Адвокат Маркус Хуг считал соразмерным наказанием три года тюрьмы. Это в соответствии со швейцарским законодательством самое мягкое наказание за убийство в случае, если преступник действовал в "состоянии сильного душевного волнения или испытал сильную психическую травму".

Вынесение судебного решения - это очередное швейцарское фирменное блюдо: трое судей уголовной палаты совещаются в открытом заседании, причем докладчик сначала подробно излагает положение вещей и все правовые обстоятельства, а двое других в конце соглашаются с его мнением или отвергают его.

В данном случае все трое судей посчитали, что Виталия Калоева следует осудить за преднамеренное убийство и что для смягчения наказания нет никаких оснований. Хотя невозможно оспаривать, что россиянин действовал в "состоянии сильного душевного волнения ", а также испытал "сильную психическую травму", однако, согласно духу закона, это не может являться смягчающим обстоятельством.

Хотя отчаяние, овладевшее Калоевым после трагической гибели его семьи, совершенно понятно, сказал докладчик, но психиатрическая экспертиза показала, что у Виталия Калоева оно приняло масштабы продолжительного нарушения структуры личности. А это в соответствии со швейцарским законодательством исключает смягчение вины по причине аффекта и может учитываться только при определении меры наказания.

К этому следует добавить, что "патологической недооценкой фактов" Калоев сам вызвал ситуацию, которая в результате закончилась смертельными ранениями. У Петера Нильсена не было возможности реагировать так, как ожидал от него подсудимый. Калоев не говорил ни по-немецки, ни по-английски, у него даже не было возможности объяснить авиадиспетчеру, что он от него хочет. "Он сам пошел на обострение", - сказал судья.

Суд приговорил Виталия Калоева к восьми годам тюремного заключения.