Возможно, после выборов будет принято решение о том, продолжать или прекратить лечение

Парадокс, или, если хотите, драма внутри драмы: Ариэль Шарон, который находится в глубокой коме с 4 января, но все еще биологически жив, никогда не узнает, кому пошел на пользу новый политический курс, начатый им в ходе одного из неожиданных контрнаступлений, какие он предпринимал на протяжении всей своей карьеры генерала и политического лидера.

Приглушенные отзвуки избирательной кампании не долетают до первого этажа госпиталя Hadassah Ein Kerem, где находится отделение интенсивной терапии, куда Шарон был доставлен 4 января, после второго кровоизлияния в мозг, последовавшего за микроинсультом 18 декабря. Да, его сыновья, Омри и Гилад, продолжают часами произносить долгие монологи в попытке разбудить его угасший мозг, и, как знать, может быть, и до этой палаты долетят отзвуки победы, которую "Кадима" намерена одержать на выборах. Правда и то, что чем больше времени проходит, тем меньше остается шансов на то, что Шарон выживет. О том, что он может прийти в сознание, уже просто не говорят. Человек, который на протяжении 32 лет инициировал политические (и военные) бури, который основал "Ликуд" и разрушил его и который спровоцировал эти досрочные выборы, теперь лежит без сознания на госпитальной койке, подключенный к аппаратам жизнеобеспечения.

Перед его палатой, вход в которую закрыт ширмой, 24 часа в сутки стоят два агента секретных служб. Каждый день его посещают сыновья, Омри и Гилад, которые буквально проложили ему путь к креслу премьер-министра. Они гасили скандалы и даже давали взятки (Омри). Шарона навещают молодой секретарь правительственной канцелярии Исраэль Маймон и преданный Дов Вейсглас, друг, адвокат, глава канцелярии и специальный посланник, выполнявший секретные дипломатические миссии.

Периодически приезжает одна из его секретарей, которая с удивлением смотрит на своего босса в коме, сильно похудевшего, с перебинтованной и склоненной головой, как на одной из старых фотографий, сделанных во время войны Киппур, на которой Шарон очень худой, с забинтованной раной на лбу.

Не будь он премьер-министром, ему, вероятно, позволили бы умереть уже давно, не было бы этих семи операций, полемизирует Haartez. Теперь решение о том, что делать дальше, зависит от его детей. А сыновья решили дождаться выборов, чтобы не влиять на их результат. Возможно, через две недели, то, что осталось от Шарона, будет перевезено - или в Беит Левинштейн в Раанане, в крупнейший реабилитационный центр для пациентов, находящихся в коме; или, возможно, в его дом в Негеве, если удастся соответствующим образом оборудовать одно крыло виллы.