В темном московском подземном переходе за тысячи миль от своей родной Киргизии молодая мать дрожит от холода, продавая шпильки, мочалки и кубики-рубики. Через несколько кварталов от этого места школьная учительница из Молдавии продает помидоры, пытаясь не попасться милиции, которая забирает у нее половину выручки в виде "штрафов".

После краха Советского Союза, коммунистическая идеология которого обещала бесклассовое общество и братство народов, этнические меньшинства из бывших советских республик стали новым низшим слоем Москвы: они работают как рабы, на них охотится милиция, их не любят ставшие состоятельными москвичи, которых они обслуживают. Сейчас, после ужасного взрыва, прогремевшего на прошлой неделе на городском рынке Черкизовский, где торгуют преимущественно выходцы из Азии и с Кавказа, иммигранты и гастарбайтеры пытаются противостоять новой напасти - в лице российских национальных экстремистов, которые хотят убивать их.

Как утверждает прокуратура, два молодых человека, которых поймали и обвинили в совершении массового убийства на почве расовой ненависти (10 убитых и по крайней мере 49 раненых), были националистами, скачавшими из интернета инструкцию по изготовлению бомбы. Они изготовили взрывное устройство в домашних условиях.

"Мне больно, - говорит Чулпун, приехавшая из Киргизии в надежде заработать денег на образование детей. Как и большинство других мигрантов, она отказывается называть фамилию, опасаясь проблем с властями. - Я переживаю шок и боль от того, что эти молодые россияне так сильно нас ненавидят".

Но Вера, учительница из Молдавии, лишь пожимает плечами. "Меня это вообще не удивляет, - говорит она. - Только посмотрите, как нас грабит милиция. На автобусной остановке, откуда уходит автобус на Кишинев, милиция грабит всех бедных молдаван, которые все лето зарабатывали деньги на нужды своих семей. Эти молодые русские националисты берут пример с поведения властей".

За последние два года в России произошло значительное увеличение числа нападений на почве национальной ненависти, с серией убийств и избиений людей с темной кожей, часто выходцев из Центральной Азии и с Кавказа. Точками напряженности стали рынки, где работают иммигранты, продавая продукты, одежду и другие товары.

"Каждые три месяца происходит 30-процентный рост ксенофобских атак, - говорит Галина Кожевникова из организации "Сова", которая фиксирует расистское насилие. - Это свидетельствует о быстром росте ультраправых тенденций".

Ухудшает ситуацию то, что после терактов, совершенных чеченскими мусульманскими сепаратистами, которые унесли сотни мирных жизней, среди россиян растет подозрительность к людям со смуглой кожей.

Сейчас любой, кто выглядит похожим на выходца из Чечни, является потенциальной мишенью для дискриминации. Игорь Елеференко, председатель комиссии Мосгордумы по межнациональным и межконфессиональным отношениям, отметил, что, как и в советскую эру, россияне до сих склонны делать вид, что расизма не существует.

"Мы не должны скрывать эту проблему, - уверен он. - Нужна кампания уличной рекламы и проект в СМИ, в котором говорилось бы о различных этнических группах. Получается, что в наших глазах, если человек чеченец, то он террорист, который чуть ли не ест детей".

До начала этого года казалось, что российские власти закрывают глаза на такие нападения, хотя в ходе подготовки к саммиту "большой восьмерки" в Санкт-Петербурге в прошлом месяце произошло значительное изменение в отношении, и несколько экстремистов были арестованы, когда президент страны Владимир Путин дал милиции приказ приступить к решению этой проблемы. Правозащитная организация Amnesty International считает, что в России преступления на расовой почве вышли из-под контроля.

Хотя Россия стремится привлечь обладающих нужными умениями и навыками мигрантов, в стране также есть квота на количество видов на жительство и разрешений на работу, что означает, что около 10 млн иммигрантов в России находятся незаконно. Некоторые прибывают из Китая и Вьетнама, но, в основном, со всех четырех сторон рухнувшей советской империи.

Простые россияне, как некогда британцы, узнают, что иммиграция - это одно из последствий существования империи. Некоторые волнуются, что они проиграют в конкуренции за рабочие места, другие просто боятся и ненавидят чужаков - носителей других культур.

Алик - гастарбайтер из Таджикистана, страны настолько бедной, что гуманитарная организация Christian Aid ставит ее на одну доску со странами Африки, расположенными к югу от Сахары. Чтобы прокормить семью, оставшуюся дома, он с радостью надевает оранжевый комбинезон - принадлежность муниципального рабочего. Он - среди тех, кто более или менее устроился, получил официальное разрешение на работу, и это означает, что он может быть спокоен, если его останавливает милиция. Однако даже при всем при этом он зарабатывает всего 9 тыс. рублей в месяц и живет в двухкомнатной квартире вместе с тремя своими товарищами.

Еще ниже в неофициальной иерархии стоят узбеки и бедные белые из таких далеких мест, как Приднестровье, славянский анклав в Молдавии. Они работают на стройках в развивающемся центре города и спят по 12 человек в комнате какого-нибудь грязного общежития на окраине Москвы.

Регулярно в их жилищах, напоминающих ГУЛАГ, случаются столкновения - в основном из-за работы, но бывает, и на почве этнических различий.

"Добро пожаловать в наш пятизвездочный отель, шикарно, не правда ли? - говорит Азим из Узбекистана. Он ухмыляется, указывая на 12 двухъярусных коек, занавешенных полотенцами, небольшой стол с чайными чашками, но без еды, и черно-белый телевизор.

По его словам, в Москве он может зарабатывать в десять раз больше, чем в Узбекистане, но скучает по семье. На вопрос, преследует ли его милиция, он отвечает: "Они ловят нас, как рыбу. Но мы присматриваем друг за другом. Мы в этой комнате как одна семья".